Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Один из слушателей даже отправил на Даунинг-стрит, 10 телеграмму, где предостерегал: судя по голосу, у Черчилля какая-то проблема с сердцем, так что ему лучше работать лежа.

На самом деле проблема была по большей части, так сказать, механического свойства: Черчилль настоял на том, чтобы ему позволили прочесть эту речь не выпуская изо рта сигару.

На следующий день три главных черчиллевских военачальника – его начальники штабов – через «Мопса» Исмея направили секретную докладную записку (с грифом «Хранить под замком») Черчиллю и его военному кабинету. В этой записке говорилось о надвигающейся опасности более ярко, чем в выступлении Черчилля. «Опыт кампании во Фландрии и во Франции показывает, что нам не следует ожидать никакой передышки, прежде чем немцы приступят к новой фазе войны, – подчеркивали авторы. – Поэтому мы должны рассматривать угрозу вторжения как непосредственную». Но вначале, объясняли они, последует атака с воздуха, которая «подвергнет тяжелейшему испытанию наши системы ПВО и боевой дух нашего народа».

Начальники штабов предупреждали, что Гитлер ничего не пожалеет для такого удара: «Немцы смирились с чудовищными потерями во Франции и, вероятно, готовы принять еще более высокие потери и пойти на еще более высокий риск, чем в Норвегии, чтобы добиться решительной победы в войне против нашей страны».

Согласно их анализу, исход войны должны были определить три ближайших месяца [275] "Urgent Measures to Meet Attack," Report by the Chiefs of Staff, June 19, 1940, CAB 66/8, UKARCH. .

В четверг поползли новые слухи, что Черчилль намерен провести совещание, целиком посвященное навигации с помощью радиолучей. На сей раз до доктора Джонса дошли вести, что встреча пройдет утром в пятницу, 21 июня. Впрочем, его никто не пригласил, так что пятничным утром он придерживался своего обычного распорядка – в 9:35 сел на поезд в лондонском районе Ричмонд и прибыл на службу примерно через 35 минут. Войдя к себе в кабинет, он обнаружил записку от одной из секретарш разведуправления министерства авиации, где сообщалось, что коллега Джонса майор авиации Раули Скотт-Фарни «звонил и просил вас явиться в Комнату правительства на Даунинг-стрит, 10» [276] Jones, Most Secret War , 144. .

Комната правительства на Даунинг-стрит, 10 уже начала заполняться чиновниками. Тут стоял знаменитый «длинный стол», протянувшийся на 25 футов; его полированную деревянную поверхность закрывала зеленая скатерть, а вокруг зубцами выступали спинки 22 стульев из красного дерева. Премьерское место – единственное кресло – располагалось в центре одной из сторон стола, напротив большого мраморного камина. Из высоких окон открывался вид на задний сад, на раскинувшиеся за ним Хорсгардз-пэрейд и Сент-Джеймс-парк. На столе у каждого места лежали блокнот, промокашка и стопка бумаги с черной шапкой «Даунинг-стрит, 10».

Время от времени Черчилль использовал это помещение для диктовки телеграмм и служебных записок. Напротив него сидела за машинкой секретарша, печатавшая один текст за другим (иногда это продолжалось несколько часов), и Черчилль «протягивал руку за напечатанным едва ли не раньше, чем заканчивал диктовку», как писала Элизабет Лейтон [277] Nel, Mr. Churchill's Secretary , 30. . Наготове лежали дырокол (он называл его «klop») и две ручки: с иссиня-черными чернилами – чтобы подписывать корреспонденцию, а с красными – чтобы подписывать служебные записки. Если ему что-нибудь требовалось, он лишь протягивал руку и говорил: «Дайте-ка…» – и Лейтон должна была сразу понять, что из канцелярских или иных принадлежностей ему требуется. С помощью такой же команды он вызывал людей: «Дайте-ка Профессора» или «Дайте-ка Мопса» означало, что ей следует позвать соответственно Линдемана или генерала Исмея. Во время долгих периодов тишины она слушала, как каждые четверть часа бьют Биг-Бен и часы на здании штаба Королевского конногвардейского полка, создавая приятный диссонанс: Биг-Бен величественно гудел, а конногвардейские часы весело звенели.

Официальные лица заняли свои места. Явились Черчилль, Линдеман, лорд Бивербрук и высшие авиационные чиновники империи – в том числе министр авиации Арчибальд Синклер и глава Истребительного командования Хью Даудинг. В общей сложности здесь собралось около дюжины человек. Присутствовал и Генри Тайзерд, консультант правительства по вопросам аэронавтики. Когда-то они с Линдеманом дружили, но со временем Тайзерд отдалился от Профессора – во многом из-за виртуозного умения последнего таить обиду. Никаких секретарей и секретарш не было, следовательно, встреча считалась настолько секретной, что на ней даже не велся протокол.