Александр Терехин - Архитектор Андрей Воронихин

И что я позднее ни делал, чтобы забыть и погасить в себе эти сияющие образы, это, к счастью, удалось мне лишь частично: там, где моя поэзия еще несла в себе что-то истинное и подлинное, она обнаруживала следы тех красок, звуков и слов, что с детства запечатлелись в моей душе».

Уральская природа! Суровая и приветливая, могучая и лиричная, она поражает своим разнообразием и живописностью. Кто побывал в Прикамье хоть раз, не сможет забыть дикой, девственной тайги, полной жизни и необыкновенного приволья, увалов с зубчатой стеной леса, подернутого синей дымкой, эпически спокойных рек.

Уральская природа — источник вдохновения многих писателей и ученых, художников и архитекторов. Человек, соприкоснувшись с ней, не может не испытать ее благотворного влияния. Не избежал этого и Воронихин: ведь до семнадцати лет жил он в окружении этого буйного могущества жизни.

Человек с рождения связан с архитектурой, этим изобретением его мысли. Защиту от холода и зноя, работу и отдых; наслаждение для чувства и ума — все это дает архитектура.

Имела ли в то далекое время прикамская архитектура образцы высокого искусства, заставляющие трепетать сердца? Избегло ли уральское зодчество мертвящего налета провинциализма? Могло ли, наконец, это древнее искусство стать эталоном для Воронихина?

Эмоциональное воздействие архитектуры огромно, но чрезвычайно своеобразно. Святослав Рихтер с присущей ему глубиной играет сонаты Бетховена в Москве или Перми; картины Сарьяна могут быть выставлены в любом музее. Музыка, живопись, литература воздействуют на чувства и мысли независимо от места. А творения архитектуры невозможно воспринимать в отрыве от природы, города или другого места, где они созданы. «Строения вбирают в себя окружающие их природные формы, обогащаются и одновременно становятся частью ландшафта», — писал известный историк архитектуры Д. Е. Аркин.

Приходилось ли вам обращать внимание на северный храм-башню? Он удивительно похож на вековую ель. Такие церкви с шатровыми кровлями стояли по берегам уральских рек. Ha юге подобных построек не встретишь, но там нет и разлапистых елей.

Прикамские плотники-умельцы веками создавали свою рукотворную сказку. Храмы и часовни, избы и хоромы, крепости-остроги и сторожевые башни, мосты, кузницы и солеварни, рассолоподъемные башни и соляные амбары — все это создано руками трудолюбивых мастеров. Работа их славилась на всю Россию. Недаром Петр I специальным указом вытребовал плотников с Верхней Камы для строительства Петербурга.

С детства Андрея Воронихина окружали громадные, даже по современным представлениям, деревянные строения Усольских соляных промыслов. Солеварни, рассолоподъемные башни, амбары для хранения соли — все эти здания были удивительными сооружениями деревянного зодчества.

Искусство солеварения пришло на Каму с русского Севера — из Тотьмы и Соли Вычегодской, древних центров добычи соли. Еще в 1430 году купцы Калинниковы заложили первые скважины на месте нынешнего Соликамска. Соляные промыслы в районе Дедюхина, Усолья, Ленвы, Веретьи возникли в XVI–XVII веках, с приходом на Урал именитых людей Строгановых.

Обнаружение соляных мест, бурение скважин, продолжавшееся нередко годами, выварка соли были делом многотрудным. Поэтому соль считалась крайне дорогим продуктом.

Солеварение, естественно, требовало возведения ряда сложных сооружений-построек для добычи и хранения соли. Наиболее пригодным материалом для них оказалась древесина, которая после пропитки соляным рассолом могла служить долгие годы. Интересным зданием была солеварня. Происхождение ее от жилой избы не представляет сомнения. Первоначально она так и называлась: «соляная изба». К названию «варница» (то же, что и солеварня) часто прибавлялся эпитет «черная» (вспомним: черная, курная изба).

Итак, первоначальная форма — изба. Но, возводя солеварню, прикамские плотники убирали поперечную (пятую) стену, так как она мешала размещению ямы-печи. Они удлиняли продольные стены до 16 метров (при диаметре бревен в верхнем отрубе 30–32 сантиметра) — это редчайший случай, когда для рядовых построек были взяты стволы такой длины. Подобные бревна, например, использованы при строительстве знаменитой Преображенской церкви погоста Кижи.

Стены имели высоту 5–7 метров. Для сохранения вертикальности, «чтобы не искосило или не выпучило», поверху у каждого угла делались «переклады» (то есть в каждом углу создавался треугольник). Одновременно стены усиливались «стоячими с боков бревнами или иглами, также к перекладам прикрепленными».