Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Не лучше, если не хуже, обстояло дело с крупой. Большая часть ее была представлена гаоляном, а меньшая — самым низкосортным серым горохом.

Гаолян — это один из видов сорго, злак. По внешнему виду он похож на гречневую крупу. Поэтому жители нашего поселка, увидев его, очень обрадовались, потому что с давних довоенных годов не ели гречневой каши. Но скоро они распробовали эту «кашу» и оценили ее по достоинству. Вкуса этот злак не имеет никакого. Поэтому, должно быть, недалеки от истины были те, кто сравнивал его с древесными опилками.

В конце 1947 года незадолго до денежной реформы на рейде в бухте Нагаева взорвался недавно подошедший пароход или теплоход, кажется, носивший название «Ватутин», доставивший взрывчатку. Люди, слышавшие это от свидетелей, рассказывали, что днем, кажется, в обеденный перерыв на пароходе, стоявшем на рейде, начался пожар. В связи с этим рабочие порта высыпали на берег — посмотреть на пожар. Они, конечно, ничего не знали о том, что судно нагружено взрывчатыми веществами для всей горнодобывающей промышленности обширной Колымской области, и тем более не знали, что весь этот груз через несколько минут взлетит на воздух. Поэтому жертв было много, во всяком случае, гораздо больше, чем их могло бы быть.

Рассказывали, что взрывной волной людей, стоявших перед каменным или железобетонным забором или стенкой, ограждавшей территорию складов, с огромной силой швырнуло на этот самый забор-стенку и буквально раздавило.

Взрыв в бухте Нагаева парохода «Генерал Ватутин» вызвал сильнейшие разрушения и пожары в районе морского порта и поселка Нагаево. Фото 1947 г.

Убытки от взрыва парохода «Генерал Ватутин» по предварительным материалам специальной комиссии составили 116 млн рублей, огромную по тем временам сумму. На фото нефтехранилище после взрыва, 1947 г.

Случайно находившийся в этот день в Магадане наш геолог-один из начальников партий Григорий Семенович ( Сергеевич? — Ред.) Киселев — рассказывал, что он, только что вернувшись из отпуска с «материка», остановился в Магадане у своего хорошего приятеля, жившего против больницы. После взрыва он, будучи дома, наблюдал, как к больнице подкатывали одна за другой грузовые машины с ранеными, доставленными из порта, потому что карет «скорой помощи» не хватало. На заснеженной дороге перед больницей, где машины стояли во время их разгрузки, остались буквально лужи крови.

Несмотря на то что Магадан своевременно спрятался от моря, вернее, от бухты Нагаева, с которой зимой нередко дуют штормовые, валящие с ног ветры, как бы отгородившись от нее невысоким, правда, водоразделом между бухтой и р. Магаданом, он все же заметно пострадал от взрыва. Во многих домах города отголосками взрывной волны вышибло стекла в окнах южной стороны. В частности, здание Главного управления Дальстроя лишилось буквально всех стекол в окнах южного фасада.

Жители города потом рассказывали, что им никогда в жизни не приходилось слышать ничего даже приблизительно напоминающего этот громоподобный колоссальной силы звук взрыва, который не с чем было сравнить и уподобить грому можно было только условно.

Отдаленный гул взрыва слышали, как они уверяли, люди, находившиеся на одной из разведок нашего управления, находящейся на расстоянии приблизительно 250 км по прямой линии от Магадана.

Если вспомнить, что взрыв первой атомной бомбы — то ли «Малыша», толи «Толстяка», наши газеты в августе 1945 года уподобляли по силе взрыву 20 000 тонн тринитротолуола, то следует сделать вывод, что слухи о том, будто взорвавшийся пароход был весь гружен взрывчатыми веществами: аммонитом, динафталитом или толом, были неверны, потому что если принять условно, что грузоподъемность его была всего 5000 тонн, то сила взрыва его равнялась бы одной четвертой части колоссальной силы взрыва каждой из бомб, повергнувших Хиросиму и Нагасаки.

В Нагаево взрыв был гораздо слабее. Во всяком случае, взрывная волна не разрушала построек, не сметала стен.

На этом воспоминания обрываются.

Из письма, датированного 19 марта 1972 г., родственнику Андрею, которое прилагается к 42 тетрадям воспоминаний, мы узнаем, что работать над воспоминаниями Виктор Володин начал сравнительно недавно.