Филипп Вигель - Записки Филиппа Филипповича Вигеля. Части пятая — седьмая

Её добросовестный, ребяческий разврат, сказал Лермонтов.

Тогда во Франции часто повторялся стих Вольтера: «Первый кто попал в короли, был счастливый солдат».

Жуковский, слушая иногда суждения сих господ, говаривал им: «Послушайте, ребята; ведь вы ребята».

Я было и забыл сказать, что сумасбродная и неизъяснимо-привлекательная единственная дочь его Стефания еще в 1818 году вышла за любезного моего Базена. Мы очень с ней подружились, и у неё-то часто встречал я забавника отца её.

Стихи Пушкина, в Евгении Онегине .

С ним случился тогда презабавный анекдот. Екатерина приняла его у себя в кабинете, осыпала ласками и велела ему быть при представлении в Эрмитажном театре, только в закрытой ложе. Он в ней соскучился, пошел бродить за кулисы и забрался на самый верх. Уставши, присел он на какое-то седалище, которое вдруг стало опускаться; он закричал, его успели приподнять, и видны были одни только его ноги. Это было облако, на котором был должен спускаться Меркурий. Что, если б он показался двору и приезжим гостям? Екатерина очень смеялась, когда ей рассказали об этом апропо.

Карбоньер скоро оправдался и перешел в военно-инженерное ведомство; а Вельяшев даже умер под судом.

Смирный, честный и трудолюбивый помощник Ранда, совсем на него непохожий.

В это царствование ленты и звезды сохраняли еще свою цену; их не бросали на всех медиков, профессоров, архитекторов и тому подобных людей. Если который из них, бывало, получит орден в петлицу или на шею, то бывал тем счастлив на всю жизнь. Когда знаменитому Гваренги дали Владимирский крест 4-й степени, он не снимал его и всегда подписывался с тех пор Cavaliere di Guarenghi.

Один случай покажет всю бесчувственность этого бессовестного человека; мне его рассказывали очевидцы. Когда он начальствовал в Бухаресте, занял он у одного провиантского чиновника до десяти тысяч казенных денег. Вскоре другой чиновник приехал первому на смену и стал требовать сдачи. Тот убедительно умолял должника о заплате, представляя, что он рискует попасть под суд и быть разжалован. «Подожди, помилуй, неужели ты мне не веришь?» всегда был ответ; последний же был — приглашение к себе на бал. Несчастный явился и в промежутке танцев стал посреди залы и воскликнул: «Знаете ли, господа, мы у кого? У злодея, у вора». С тем вместе вынул он пистолет и тут же застрелился. «Мой Бог (известная поговорка Милорадовича), — закричал он, — что это значит? Велите скорее вынести этого сумасброда», а после того, как бы ни в чём не бывало, принялся за мазурку.

После вышла она замуж за немецкого учителя гимназии Мауса. По смерти его она, как путная, как грамотная, сделалась гувернанткой при детях в одном честном дворянском семействе, в уезде живущем. О Русь, с её алчностью к европейскому просвещению!

Шишков стал называться министром народного просвещения и главноуправляющим духовными делами иностранных исповеданий.

Действительно, не прошло двух лет, как обе старухи скончались в неоплатных долгах. И некогда богатая невеста, бедная Панчулидзева, должна была искать себе пропитания, определившись в Смольный монастырь инспектрисою классов.

В Одессе не нужно говорить каменный дом, ибо в целом городе один только деревянный, русским купцом за большие деньги на славу построенный.

Следуя принятому моими сослуживцами обыкновению, отныне не иначе буду называть Воронцова. Говоря о других графах, прибавляли они их фамильные имена; этот один был для них просто граф настоящий; иногда прибавляли они только слово наш.

В этом доме продолжал жить Инзов, даже когда оставил должность наместника; граф Воронцов согласился, чтобы из областных доходов был он для него нанят. Он был построен весьма непрочно и поврежден землетрясениями. Вместе с стареющим жильцом своим приходил он в разрушение. Теперь, слышно, он в развалинах.

Следующим летом веселил он всю Одессу. Ему вздумалось прикинуться влюбленным в единственную дочь князя Петра Михайловича Волконского, которая находилась тут с матерью. Ни той, ни другой не был он представлен, а первую преследовал он на бульваре с апельсинами и конфетами. И хотя они не были приняты, через кого-то предложил он свою руку. Отказ смутил бы другого; его нимало, и бедная княжна не могла выйти на улицу, на гулянье, чтобы не видеть его по пятам своим. Наконец, принуждены были его куда-то отправить с комиссией.