Иван Мялицын - Генерал Рубцов

Подписывая через несколько дней представление на присвоение В. Д. Кучерявому звания Героя Советского Союза, командир дивизии Ф. Д. Рубцов листал личное дело старшего политрука. На фотографии, прикрепленной к анкете, был запечатлен худощавый человек с крупными чертами продолговатого лица. В памяти Федора Дмитриевича всплыл облик комиссара 15-й Инзенской дивизии латыша Генриха Звейника. Нет, не по внешнему сходству, а по сходству стремлений, преданности пролетарскому делу. Не раз видел Рубцов этого беспокойного отважного юношу-латыша, поднимавшего бойцов в атаку, не раз слышал его страстные, западающие в душу слова, произносимые с мягким акцентом. На глазах раненого Рубцова в цепи его наступавшего батальона погиб комиссар Звейник. В порыве батальон смял тогда врага и взял курган «Острая Могила», за который дрался не одну неделю.

Через год повторилось роковое событие с вновь прибывшим комиссаром. В бою за пункт Гоксгейм под натиском на Инзенскую дивизию белогвардейского корпуса генерала Слащева дрогнул 127-й Мценский стрелковый полк. Тогда встал комиссар, старый большевик Михаил Петрович Янышев. «Товарищи! Ни шагу назад! Вперед!» — крикнул он и с винтовкой в руках рванулся на неприятеля. На глазах у бойцов комиссар покачнулся, упал. Раненный, он все-таки еще поднялся. Вторично Янышев упал, пронзенный штыком в рукопашной схватке.

А вокруг него, обливавшегося кровью, шла беспощадная борьба. Бойцы вынесли из боя тяжело раненного комиссара. Через час его не стало.

Останки героев-комиссаров покоятся у древней Кремлевской стены в Москве.

Вот такие они, комиссары. Подвиг В. Д. Кучерявого, повторившего подвиг комиссаров гражданской войны Звейника и Янышева, никогда не будет забыт.

Уважаемые товарищи Ян Семенович и Иван Петрович! [3] Письмо Ф. Д. Рубцова комбригу Я. С. Адамсону, исполнявшему обязанности командира 112-й стрелковой дивизии, и военному комиссару этой дивизии И. П. Беляеву. Личный архив И. П. Беляева. Три месяца прошло, как я расстался с вами. Бои у нас закончились, заключен договор, мы в настоящее время находимся на новой границе. Военный конфликт с Финляндией урегулирован.

Теперь, когда все позади, можно подвести некоторые итоги, сделать выводы для нашей с вами практической работы.

Скажу без преувеличения, что бойцы и командиры Красной Армии проявили массовый героизм, упорство и смелость. Более тысячи человек из нашего соединения представлены к правительственным наградам.

Однако, откровенно заявляю вам, Ян Семенович и Иван Петрович, что вести активные военные действия в условиях глубокого снега и сильного мороза с засевшим в дотах и дзотах противником очень сложно. Оборонительные сооружения были сделаны вполне на современном уровне, хорошо вписаны в местность. Огневые точки противник умело маскировал. О характере и расположении укреплений наша воздушная разведка давала нам практически очень мало информации. Наше соединение действовало на главном направлении.

Заслуживают внимания высказывания одного финского офицера, с которым мне пришлось много разговаривать, и я о них хочу вам рассказать. Вскоре после объявления о перемирии были начаты переговоры сторон о порядке отвода войск бывшего противника и перемещении советских соединений и частей на новую границу. На переговорах я был в составе нашей делегации. В один из перерывов между заседаниями, когда я вышел в соседнюю, служившую курилкой, комнату, пришел сюда же руководитель финской делегации начальник артиллерии пехотного корпуса полковник Хеклин.

— Господин комдив Рубцов, я хочу говорить с вами в неофициальной обстановке. Я хорошо знаю вашу страну, два года работал в Москве.

— Где? И кем же? — спросил я его удивленно, услышав русскую речь из уст финского офицера, на переговорах не подавшего и вида, что он понимает нас без переводчика.

— Да, да, господин Рубцов. Я два года был военным атташе нашего финского посольства. Мне хочется высказать свои впечатления по ходу военных действий…

— Ну что ж, слушаю вас, господин полковник, — вступил в разговор я.

Сначала он говорил о малозначащих фактах и событиях. Об этой части разговора нет надобности что-то и рассказывать. Потом же Хеклин заявил:

— Артиллерия ваша действовала безукоризненно. Большинство потерь мы понесли от нее… А вот авиация, по-моему, выполняла задачи слабее. Да и у вашей пехоты не хватает выучки для действий в зимних условиях…