Иван Третьяк - Храбрые сердца однополчан

— Я лучше буду бежать за танками. Не отстану!

Зимой пулеметы ставились на лыжи и транспортировались расчетами довольно быстро. Летом тоже находили хитроумные способы, чтобы поспевать за танками.

Пулеметчиков бдительно охраняли на отдыхе, выделяли для них землянки понадежнее, чтобы никаким калибром не разрушило в случае вражеского обстрела.

И еще несколько слов о командирской инициативе и самостоятельности Дятлова. Бывало, в связи с постановкой задачи комбат дает указания специально для пулеметчиков. И то и другое старается предусмотреть, а что-то растолковать поподробнее, после чего Дятлов, неприметно отводя взгляд в сторону, скажет:

— Все понял, товарищ майор. Теперь разрешите я тут немножко сам… доведу задачу.

Это так и знай, что все будет сделано надежно и немного повернуто по-своему. Но к лучшему! И комбат ему не мешал доводить задачу, то есть решать ее оригинально, хитроумно, с выдумкой.

Таким был на фронте Александр Дятлов, Герой Советского Союза.

Боевые действия советских войск в Курляндии продолжались до конца войны и немножко после Победы. Опять пошла среди фронтового народа та же молва насчет затяжки здешних боевых действий, только в новом варианте. То говорили, что, дескать, Жуков, возвращаясь из Берлина, поинтересовался: «А тут почему стрельба?» Теперь стали на иной лад рассказывать. В Москве, мол, уже победу отпраздновали, салют отгремел, и в наступившей мирной тишине вдруг послышалась отдаленная канонада. «Что это?» — спрашивают удивленные москвичи. А им отвечают: «А это Ленинградский фронт курляндскую группировку доколачивает». Нашей 29-й гвардейской стрелковой дивизии пришлось и наступать, и сдерживать рвущегося на простор врага, и маневрировать силами, искусственно создавая превосходство на узких участках фронта. Постоянные бои сделались нашей будничной работой.

Гвардейцы сознавали: что поручено, то надо выполнять. И что положено кому, пусть каждый совершит…

В конце войны боевая деятельность наших соединений, может быть, находилась в тени, ратные подвиги гвардейцев, возможно, оставались неведомыми, во всяком случае, о них не говорили радио и газеты, ежедневно сообщавшие (и заслуженно) о делах тех, кто громил ненавистный фашизм в его собственном логове, брал Берлин. И все равно наши солдаты и офицеры шли в бой смело, дрались самоотверженно — с таким же самосознанием, как раньше.

Этому морально-боевому качеству советских воинов нет цены. Эта воинская доблесть не ради славы, а во имя исполнения приказа ни с чем не сравнима. Был уже повержен фашистский Берлин, наступил уже мир, а на Прибалтийском побережье все еще шла война не на жизнь, а на смерть. И люди шли в огонь в беззаветном стремлении выполнить боевой приказ.

Точно так же в мирное время во имя государственных интересов социалистической Родины выполняются боевые задания. И ни один воин не скажет: «Почему я должен рисковать, в то время как другие наслаждаются жизнью?» Подобных вопросов нет и не может быть. Каждый понимает: послали его — значит надо действовать.

Никогда не забыть мне партийного собрания в роте старшего лейтенанта Николая Глусова. Звучит и поныне звонкий, страстный голос выступавшего сержанта:

— Берлин взят советскими войсками. Но в предстоящем бою никто из нас не будет жалеть себя!

— Пусть советские люди счастливо празднуют победу, а мы завтра пойдем в атаку! — столь же искренне прозвучал другой голос.

Это открытое партийное собрание, на котором присутствовала вся рота, состоялось вечером 7 мая 1945 года. Его протокол вряд ли сохранился, а мог бы по праву занять место в экспозиции реликвий Музея боевой славы.

Утром 8 мая 1945 года на нашем направлении завязались бои, обещавшие превратиться в большое сражение. Оно разгорелось и набирало силу как пожар, занявшийся сначала малыми огнями и постепенно охвативший пламенем все окрест.

87-й гвардейский был введен в бой на правом фланге дивизии, в стыке с соседним соединением. Батальоны хорошо пошли в атаку с первого шага — это было видно с нашего НП и это по всему чувствовалось. Командиры и политработники подразделений двигались непосредственно в боевых порядках. Некоторые ротные командиры вопреки всяким сдерживающим указаниям встали в цепь атакующих, взяли в собственные руки оружие. Вразрез с указаниями, которые сам делал, я в душе оправдывал этих беззаветно храбрых командиров. Никто из них никогда не искал в бою места побезопаснее, а в этом последнем наступлении особенно ярко сверкали звездочками их офицерские погоны — особое мужество проявили они, верные сыны Отчизны.