Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

– А как зовут ее кавалера?

– Дебюсси, знаменитый композитор.

– Никогда о таком не слышал.

… Это был год невероятного скандала и суда над мадам Штейнгейль, которая была обвинена в убийстве собственного мужа, а затем оправдана; год сногсшибательной популярности танца «пом-пом», во время которого пары вращались, страстно прижимаясь друг к другу; год принятия невероятного налогового закона, обязавшего платить шесть пенсов с каждого фунта личных доходов; год, когда Дебюсси представил в Англии «Прелюдию к “Послеполуденному отдыху фавна”», которая была освистана публикой, покинувшей зал еще до окончания ее исполнения.

Я с грустью и неохотой вернулся в Англию, где мы сразу же начали свое провинциальное турне. Да, это был далеко не Париж! Мрачные воскресные вечера в северных городах – закрытые двери заведений, грустный и монотонный звон колоколов, смешивающийся с гоготом и хихиканьем местной молодежи, шатающейся по неосвещенным улицам и темным аллеям. Это было их единственным воскресным развлечением.

Прошло шесть месяцев после возвращения в Англию, жизнь вошла в скучный и монотонный ритм, пока вдруг из офиса компании не пришло весьма обнадеживающее письмо. В нем мистер Карно сообщал мне, что во втором сезоне «Футбольного матча» я буду исполнять главную роль вместо Гарри Уэлдона. Я почувствовал, что моя звезда уже близка к зениту славы и это мой шанс. Конечно же, я успешно выступал в постановке «Молчаливые пташки» и в других скетчах нашего репертуара, но все это было ничто по сравнению с главной ролью в «Футбольном матче». Более того, в следующем сезоне было запланировано выступление в «Оксфорде», на сцене главного мюзик-холла Лондона.

Наше представление было первым и самым главным, а мое имя впервые должно было появиться в заголовках афиш. Что и говорить, это был серьезный шаг вперед в моей карьере. В случае успеха в «Оксфорде» я смогу требовать повышения гонорара и выступать со своими собственными скетчами. В общем, намерения мои были самыми оптимистичными и радужными. Для репетиций понадобилось не более недели, потому что мы играли практически одним и тем же составом. Я много думал о том, как играть новую и столь важную для меня роль. Гарри Уэлдон играл с ланкаширским акцентом, а я решил играть свою роль в стиле «кокни» [13] «Кокни» называли жителей бедных районов Лондона. Они имели свой диалект, для которого было характерно особое произношение, неправильность речи, а также рифмованный сленг (прим. ред.). .

Однако во время первой же репетиции у меня начался острый ларингит. Что я только не делал, чтобы сохранить голос! Я разговаривал шепотом, дышал над паром, прыскал в горло лекарства, позабыв о легкости и комедийности главной роли.

В день премьеры я настроил каждую жилку, каждую связку своего горла, но оно отомстило мне за все издевательства. Меня не было слышно со сцены. После выступления Карно подошел ко мне с выражением разочарования и огорчения на лице.

– Тебя никто не слышал, – осуждающе сказал он.

Я пытался убедить его, что к следующему выступлению все будет в порядке, но на самом деле все стало только хуже. Надо мной нависла угроза полной потери голоса. Тем не менее я попытал счастья на сцене и во второй раз, но в результате к концу недели потерял ангажемент. Все мои мечты и надежды, связанные с выступлением в «Оксфорде», улетучились как дым, а я с чувством полного разочарования слег с гриппом.

Прошел год с тех пор, как я видел Хетти в последний раз. После гриппа, страдая от слабости и меланхолии, я часто вспоминал ее и как-то раз отправился прогуляться в Камбервелл. Дом, где они с матерью жили, оказался пуст, а на двери висело объявление: «Сдается».

Я бесцельно бродил по окрестным улочкам, как вдруг из вечерней темноты вынырнула знакомая фигура и шагнула мне навстречу.

– Чарли! Что ты здесь делаешь?

Это была Хетти. Она была в меховой шубке и круглой меховой шапочке.

– Как что? Пришел на тебя посмотреть! – шутливо ответил я.

– Ты так похудел, – улыбнулась она.

Я ответил, что буквально недавно встал с постели после гриппа. Ей было уже семнадцать, одета она была дорого и с изяществом.

– Но вот вопрос: а что ты здесь делаешь?

– Я навещала подругу, а теперь иду к брату. Не хочешь пойти со мной?

По дороге Хетти рассказала, что ее сестра вышла замуж за американского миллионера Фрэнка Дж. Гулда и что теперь с мужем живет в Ницце, а сама Хетти утром следующего дня тоже уезжает из Лондона в Ниццу.