Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Я отправился в Вулвич и там на выборном митинге услышал выступление мистера Каннингема-Рейда, представителя либералов. В его речи было много политической софистики, но не было никаких конкретных обещаний, и публика встретила его равнодушно. Рядом со мной сидела молоденькая работница, которая крикнула ему:

– Хватит уже болтать впустую, скажите лучше, что будете делать с четырьмя миллионами безработных, вот тогда мы и решим, голосовать за вас или нет!

Мне показалось, что у лейбористов был шанс победить на выборах, если только эта девушка выражала общее мнение и настроения людей, но я ошибся. После речи Сноудена по радио перевес политических сил оказался на стороне консерваторов, а сам Сноуден получил звание пэра. Так получилось, что я уехал из Англии, где консерваторы намеревались взять власть, а приехал в Америку, когда те же консерваторы готовились с властью расстаться.

Каникулы хороши тем, что ничего не надо делать. Я слишком долго путешествовал по курортам Европы, и знал почему. Я чувствовал себя растерянным, потерявшим цель. В связи с появлением звуковых фильмов я не мог определиться со своими планами. «Огни большого города» стали полным триумфом и принесли гораздо больше денег, чем любая звуковая картина того же периода, но я знал, что еще один немой фильм поставит меня в затруднительное положение, а я не хотел выглядеть старомодным и потерять популярность. Я все еще был убежден, что хорошее немое кино более артистично, хоть и соглашался с тем, что звуковые фильмы предлагали большую реалистичность характеров.

Иногда я подумывал о работе над звуковым фильмом, но мне становилось плохо от таких мыслей, потому что я понимал, что никогда не смогу достичь такого же совершенства, как в немом кино. Это означало полное расставание с образом Бродяги. Некоторые предлагали Бродяге заговорить, но это было просто невозможно, ибо первое же произнесенное им слово превратило бы его в совершенно другого персонажа. Более того, идея этого героя была изначально нема, как и его лохмотья.

Такие грустные мысли возникали в моей голове во время этого долгого отпуска, меж тем сознание постоянно нашептывало: «Назад, в Голливуд, и работать, работать!»

После поездки на север Англии я вернулся в Лондон, в тот же «Карлтон», намереваясь купить билеты в Калифорнию через Нью-Йорк, но тут меня настигла телеграмма Дугласа Фэрбенкса из Санкт-Морица. Он писал: «Приезжай в Санкт-Мориц. Заказываю свежий снег к твоему приезду. Жду. Люблю. Дуглас».

Не успел я прочитать телеграмму, как в дверь номера кто-то робко постучал.

– Войдите! – откликнулся я, решив, что это портье, но вместо него я увидел мою недавнюю подружку с Лазурного берега. Я был удивлен, раздражен, но все же холодно повторил:

– Входи!

… Мы отправились в «Хэрродс» и купили там все необходимое для катания на горных лыжах, а потом заехали в ювелирный на Бонд-стрит, где приобрели браслет, которому моя пассия оказалась очень рада. Через день или два мы были в Санкт-Морице, где Дуглас уже ждал меня, и эта встреча была словно луч света в темном царстве. Он, также как и я, пребывал в сомнениях по поводу своего будущего, но мы с ним решили не говорить об этом. В Санкт-Морице он был один – как я понял, к тому времени они с Мэри уже успели разойтись. Как бы то ни было, горы Швейцарии смогли разогнать нашу тоску, и мы катались – ну, по крайней мере, учились кататься вместе.

В нашем отеле жил немецкий экс-кронпринц, сын кайзера, но я встретил его только однажды в лифте, вежливо улыбнулся и подумал о своей комедии «На плечо!», в которой кронпринц был комедийным персонажем.

Пока мы были в Санкт-Морице, я пригласил брата Сидни присоединиться к нам. Особой нужды торопиться в Беверли-Хиллз не было, и я решил вернуться в Калифорнию через Восток. Сидни согласился доехать со мной до Японии.

Мы отправились в Неаполь, где я распрощался с моей подружкой. В этот раз она была в отличном настроении. Все обошлось без слез. Наверное, она смирилась с тем, что происходило, или даже почувствовала некоторое облегчение, поскольку во время поездки в Швейцарию мы не испытывали прежнего притяжения друг к другу и знали, что наше время прошло. Мы расстались хорошими друзьями. Судно отходило от причала, она провожала меня, идя по асфальтовой дорожке походкой моего Бродяги. Тогда я видел ее в последний раз.

О путешествиях на Восток написано много интереснейших книг, поэтому я не буду испытывать терпение моих читателей. Но у меня есть причина написать о Японии, так как там я стал непосредственным участником очень странных событий. Я прочитал книгу Лафкадио Херна о Японии, японской культуре и театре, и именно это стало причиной моего желания побывать в этой стране.