Юрий Соколов - Пока живы — надо встречаться

— Слушай, Рома! — загорелся Кузенко. — Может, он удрать нам отсюда поможет?

— Если тебя тут не пристрелят, то овчарками затравят, — холодно ответил Лопухин.

Если надо было сделать что-нибудь особенное, то это непременно поручали Кудеснику. Так называли Федора Ивановича Изотова за его золотые руки и смекалку.

В тот осенний день он работал на чердаке, выводил дымоход от печи-времянки и с грустью, с неизбывной тоской вспоминал родной кубанский хутор, откуда к нему на фронт пришла страшная весть. Жинка написала о гибели их родного сына Тимофея Федоровича. Письмо пришло под Воронеж, где они в то время отбивали по восемь атак в день. В перерыве между боями он читал и перечитывал письмо, и сердце вновь и вновь переполнялось жгучей болью от невыносимого горя. И такую ненависть испытывал он к фашистам, что, была бы его воля, он без сна и без отдыха бил бы и бил эту проклятую нечисть, зубами бы их изгрыз…

Но они тогда стояли в обороне… А двадцатого июня при наступлении тяжело ранило Федора Изотова в ногу и поясницу. Их танк с десантниками был подбит, и Федор, потеряв сознание, оказался в плену…

Врачам и санитарам лечебного блока пришелся по душе этот пожилой, с хитринкой в глазах кубанец, который сказал про себя: «Ранен в левую ногу, а в пояснице граната взорвалась». Они помогли ему подняться на ноги. А когда он поправился, то и сам стал помогать другим. Федор знал много премудростей: какими травами лечат понос, чесотку, простуду, как распустить солдатскую обмотку на нитки для шитья… С его легкой руки санитары проворно, насколько позволяла ловкость да смекалка, поснимали с казармы водосточные трубы, из которых он понаделал котелков.

А теперь Федор Изотов выводил дымоход от печей-времянок.

Вдруг он увидел — по чердаку бегут, пригибаясь, санитары.

— Бросай работу, Кудесник! Иди смотри…

Подкрались к слуховому окну. Мимо блока, за колючей изгородью, по дороге смерти работяги из похоронной команды — пленные называли их «капутчиками» — везли повозку с умершими. Конвоировали два немца и «казаки».

Вот доверху нагруженная двуколка свернула в поле. Федор с друзьями перебрались к круглому оконцу в торцевой стене. Отсюда было видно, как повозка подъехала к длинной широкой траншее и остановилась. «Капутчики» за руки и за ноги брали умерших и относили в траншею, складывая их штабелями. Немцы, не обращая внимания, покуривали, «казаки» тоже в сторонке о чем-то между собой балакали. И в эту минуту с повозки соскочил голый человек и побежал к лесу. Немец-конвоир даже рукой взмахнул от неожиданности, но тут же опомнился, сдернул карабин, но не выстрелил — услужливый «казак» бросился вдогон: захотелось ему взять беглеца живым. А лесок вот он уже — рядом. Немцам стало любопытно смотреть — «казак» уже настигал убегавшего, они смеялись и что-то весело кричали. Но вдруг со стороны леса неестественно одиноко донесся хлопок, подобно хлесту пастушьего бича, и «казак» упал.

Изотов с товарищами не могли прийти в себя от изумления. Они строили догадки, кто же это пристрелил вражину? И кто решился на такой побег? Может быть, десантник Гончаров?

— Это он, — кивнул бывший тракторист из Ростовской области Лукин, — я хотел послать его до Политаева… А он мне: «Нет, я уйду, живой буду или не буду, но уйду».

Федор затаенно вздохнул, поглядывая в ту сторону, куда бежал их товарищ по несчастью. Лес, как союзник, сулил помощь, стал как будто бы ближе, только беги, да вот не выкарабкаешься…

В тот же день, закончив с ремонтом дымохода, Федор Изотов поделился своими сокровенными мыслями с санитаром Семеном Ивановым. Оказалось, что и тот уже давно подумывал о побеге. До войны Семен был бригадиром полеводов, односельчане, уважая в нем силу и рассудительность, выбирали его депутатом сельсовета, а на фронте Семен попал в разведку и не раз ходил в тыл врага за «языком». Он обладал огромной силой и редким удальством. Семен, подкравшись, мог оглоушить фрица ударом кулака. И если бы в последнюю вылазку они не попали в переделку, во время которой его ранило в голову…

Разговаривали они в подвальном помещении с бездействующими котлами. Под высоким потолком, вдоль кирпичной стены тянулись и исчезали в черноте квадратного проема трубы теплоцентрали.

— А куда ведут эти трубы? — поинтересовался Федор.

— Да я ж з колхозу… О трубах понятия не имею, а вот землю знаю…

— Так давай, для верности, слазим пошукаем. Може, шо и обнаружим?