Виктор Давыдов - Девятый круг. Одиссея диссидента в психиатрическом ГУЛАГе

Чекисты также ценили изобразительное искусство, и художники регулярно становились пациентами психбольниц. Художник и фотограф Валентин-Мария Тиль выставлялся и в Европе, а в июне 1980 года он решил поучаствовать в выставке нонконформистов, планировавшейся у стен Петропавловской крепости, — но не смог. Вместо этого прямо на улице был задержан и госпитализирован в больницу № 5, где провел лето.

В Москве Александр Калугин был задержан милицией по ошибке — Калугин заикается, и в поздний час менты приняли его за пьяного. Когда же в отделении выяснили личность, то известного художника-нонконформиста сразу отправили в знаменитую своим строгим режимом психбольницу № 15 (1986 год). Это было одним из последних припадков советского идиотизма. Ровно тогда в Альбукерке открылась выставка Калугина, но художник не смог на нее приехать — ибо страдал заиканием.

В Киеве в психбольницы отправляли тех, кто отмечал день рождения Тараса Шевченко у памятника поэту. В Литве — за вывешивание национальных флагов.

Формальное членство в диссидентской организации и просто подписание каких-либо открытых писем уже составляли психиатрический corpus delicti. Наконец, можно было просто собираться за чаем или водкой и вести политические разговоры. Конечно, если в разговорах обнаруживалось нечто «клеветническое», то это была уже статья, ну а если нет — то «на всякий случай» отправляли в психушку. Все поводы для госпитализаций было бы слишком долго перечислять.

Украинский студент Виктор Боровский написал курсовую работу по докладу Хрущева на XX съезде — что в 1975 году была уже плохая тема. Говоря о коллективизации, Боровский применил слово «геноцид». Этого было достаточно, милиция поймала его прямо на улице и отвезла в психбольницу. Боровский писал:

Я там находился в течение 3-х месяцев и подвергался тяжелому лечению — за 20 дней мне сделали 10 уколов (кислота и сульфаты [94] Соответственно, уколы аминазина и сульфозина. ), которые вызывали ужасные физические страдания. Действие такого укола длится несколько дней. Когда мне не делали инъекций, меня заставляли слушать стоны других, вызванные или инъекциями, или электрошоком … [95] Алтунян Г. Цена свободы: воспоминания диссидента. Харьков, 2000. С. 295. .

Не стеснялись пристраивать в психушки и людей известных. В 1964 году популярный в то время актер Юрий Белов в ресторане Дома кино неосторожно и, наверное, нетрезво высказал, что, по его мнению, Хрущева скоро снимут. В ресторане Дома кино уши были повсюду, так что Белова вскоре вызвали в КГБ и «профилактировали» — закрыли на полгода в психбольнице. Скоро произошел переворот, Хрущева действительно сняли — но вместе с карьерой Хрущева на этом закончилась и актерская карьера Белова.

Ставший известным гораздо позднее Никита Джигурда летом 1980 года приходил на Ваганьковское кладбище на могилу Высоцкого и пел под гитару его песни. Как вспоминал Джигурда: Меня отправили в психушку, чтобы там сделать из меня «нормального» человека. Кололи всякой дрянью, лечили электричеством. Я чувствовал себя при этом лечении полным идиотом [96] http: //www. peoples. ru/art/c inema/actor/dj igurda/ . Каждый четвертый автор анонимных «клеветнических» писем, отправленных в газеты и советские органы, также оказывался в психушке без обвинений. Эта статистика известна благодаря отчетам самих глав КГБ для Политбюро. Андропов докладывал, что за 1981 год КГБ выявил 946 авторов анонимных писем и листовок. Только в отношении 36 были возбуждены уголовные дела, но 229 человек отправили по психбольницам [97] Власть и диссиденты. M., 2006. С. 241. .

Кто-то пытался вполне официально эмигрировать из страны — и попадал, вместо США или Израиля, на койку в психиатрической больнице. Постоянными «гостями» психушек были еврейские отказники. В одном 1980 году там оказались Владимир Кислик (Киев), Владлен Столпнер (г. Электросталь, Московская область), Александр Магидович (Тула), Валерий Сулимов (Рига).

Юрист из Ивановской области Сергей Белов не был евреем, но и его после подачи заявления в ОВИР отправили на месяц в психбольницу. Тот же «диагноз» был обнаружен у Владимира Цурикова в Красноярске. Лечащая врач честно назвала Цурикова «политическим преступником» — и для исправления назначила трифтазин и сульфозин.

Священник из города Коломыи Ивано-Франковской области Мирон Сас-Жураковский тоже пытался эмигрировать, вернее, репатриироваться на родину в Германию — он там родился, был сыном эмигрантов, но после войны вся семья была депортирована в СССР. Закончилось госпитализацией в психбольницу. «Лечение», по всей видимости, результатов не дало, так что в том же 1980 году Сас-Жураковский получил срок «за нарушение паспортного режима» (он отправил в Президиум Верховного Совета СССР свой паспорт). На зоне Сас-Жураковский оказался вместе с моим сокамерником по Институту Сербского Викентием Гончаровым.