Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

Слушая обо всех подобных расходах и заботах, я не удержался и спросил Будзиловича и Фостер, какова политическая и финансовая активность их "армии". В ответ на этот "бестактный" вопрос (о деньгах вроде бы спрашивать не полагается) оба мои собеседника тяжело вздохнули. Оказывается, всю ту общественную деятельность, о которой сказано выше, осуществляет лишь малая часть русских, несколько тысяч из двух миллионов. "Большинство наших соотечественников в Америке настолько ушло в быт, посвятив своё время "хорошей жизни", что их не трогают ни судьбы Америки, ни дела российские, ни положение нашего конгресса, — призналась Людмила Фостер. — Нелегко бывает собрать даже крайне скромные членские взносы…".

Ответ Петра Будзиловича прозвучал ещё более горько. Да, среди членов КРА есть, конечно, благородные и широкие натуры, одаривающие КРА своей поддержкой. Некоторые из них даже завещают организации своё наследство. Но таких предельно мало. "Когда я подхожу к земляку и приглашаю его участвовать в нашей общей борьбе, то чаще всего слышу примерно следующее: "Я работаю на заводе, никто меня не обижает, мне не с кем воевать и не за что." Общую пассивность русских Петр Николаевич объясняет отсутствием у них эмигрантского опыта. Русские в массе своей не жили за границей. Евреи, которые столетиями и тысячелетиями мечутся по чужим странам, понимают: в единении сила. Если не тянуть с единоверцами общую лямку — пропадёшь. Мы этого пока не уразумели…".

Тема эта снова всплыла, когда я задал Будзиловичу последний вопрос: "Как объяснить, что в Конгрессе Соединённых Штатов среди сенаторов и конгрессменов нет ни одного этнического русского?" — "Русские по традиции политически пассивны, — с явным огорчением откликнулся Петр Николаевич. — Нам трудно оторвать себя от наших собственных сугубо национальных болей, а чаще от своих личных, семейных и служебных проблем. Между тем, для того, чтобы американские избиратели подхватили и подняли на вершины власти некую личность, личность эта должна привлечь людей общепринятыми, общечеловеческими идеалами. Армяне и евреи оказались в Конгрессе США не потому, что твердили о своей национальной принадлежности. Они подхватили общеамериканские идеалы и защищают эти идеалы на виду всего народа. Национальные чувства они оставляют для домашнего общения…".

Я с интересом и пониманием выслушал этот откровенный монолог главы КРА. Похоже, что за четверть века пребывания в этой организации её нынешний руководитель глубоко постиг суть русского характера.

…Как, вероятно, поняли наши читатели, описанный выше Конгресс русских американцев, как и другие подобные организации, не представляется автору идеальным. И тем не менее этот союз земляков несёт в себе немало доброго и разумного. Для кого-то он может стать даже ДОМОМ, местом, где освобождаешься от ощущения, что ты одинокий иностранец. Был бы рад, если бы мой рассказ побудил новоприезжих соотечественников расширить круг своих эмигрантских знакомств, заглянуть в одно из тех русскоязычных объединений, что возникли задолго до нас. Знакомьтесь, друзья, прислушайтесь к разговорам на родном языке. И помните старую истину: "там, где состоялось знакомство, там не исключена и дружба".

Когда переваливаешь за семьдесят, то у своих собеседников в возрасте тридцати-сорока лет всё чаще замечаешь скептические взгляды, иронические улыбки. Дескать, говори, говори, старик, всё это дела давно минувших дней, сегодня так не носят. Речь не идёт о неуважении, а тем более о грубости молодёжи к старшему. Просто следующее поколение считает наши взгляды устарелыми уже по одному тому, что они сформировались полвека назад. Я не препираюсь с молодыми и не спешу в угоду им обновлять своё видение мира. В душе считаю, что оппонентам моим не хватает жизненного опыта. Даст Бог, подрастут, тогда……

Но вот недавно совершенно неожиданно я сам оказался в роли юнца. Интервью давал мне 93-летний старец. Рассказ его о своей жизни был полон резких поворотов, конфликтов и неожиданных решений. Я слушал его и думал, что я бы сделал всё не так, активнее конфликтовал бы и реже уступал своим врагам. Вернувшись после той встречи в Нью-Йорк и перечитывая магнитофонные записи беседы с человеком, который годился мне в отцы, я оказался в положении тех самых молодых, о которых сказано выше. Ещё раз уразумел, что понять взгляды другого поколения нелегко, а принять их подчас и вовсе невозможно.