Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

Должен согласиться: пропорция мужчин и женщин в российской эмиграции для прекрасного пола действительно неблагоприятна. Поначалу, 10–15 лет назад, она составляла в процентах 45 к 55. Думаю, что сегодня мужчин в нашей "общине" ещё меньше. Оставшись без мужа (покинувшего её или умершего) дама среднего возраста имеет крайне мало шансов вновь обрести супруга или даже просто друга. Не знаю как кого, а меня этот всё более затягивающийся узел искренне огорчает. Помню, как 20 с небольшим лет назад в Москве одинокие знакомые дамы намекали: конечно, родину покидать жалко, но, может статься, в далёкой Америке удастся создать семью и это возместит все потери. О, мечты, мечты…. Откуда нашим женщинам было знать (советская пресса касалась этой темы крайне неохотно), что, покидая государство с самым высоким уровнем разводов, они направляются в страну, где разводы, в первые же два года после свадьбы, поражают каждый второй брак! Не могли эти отъезжантки предвидеть и того, что многие наши мужчины, добравшись до американского берега, предпочтут гёрлфрендовские отношения. Наши юные девы большой беды во всех этих заокеанских переменах не увидели. Но женщинам средних лет пришлось серьёзно задуматься, как строить на новом месте свою личную жизнь. Попробую описать три судьбы, открывшиеся мне в недавнее время, три варианта жизни, к которым принуждает наших женщин эмиграция. Условно назовем первый рассказ:

"Все счастливые семьи похожи друг на друга…" — утверждает классик. Я решительно не согласен с ним. И в России, и в эмиграции я встречал немало счастливых семей, которые были решительно несхожи между собой. В одном доме счастье базировалось на восторгах мужа перед телесными прелестями жены. Другая пара благоденствует благодаря любви к своим многочисленным детям. Российская дворянка обрела счастье в браке с американским негром, принявшим православие. Есть вокруг меня немало и других вариантов. Расскажу об одном из них.

Благополучие этой пары, отметившей уже три десятка лет супружества, базируется……Впрочем, не стану забегать вперёд.

Любочка очень детально и искренне изложила мне механизм своего семейного счастья. Она из простых. Родилась в маленьком украинском городке. После школы закончила техникум. Добросовестно много лет работала на заводе. Встретила ЕГО, когда ей было уже 27 лет. Скромная миловидная Любочка привлекала внимание многих парней на своём заводе, но пролетариат её как-то не прельщал. Любина мама — библиотекарша — много читала и к тому же приучила свою дочь. Книги в доме не переводились, разговоры на литературные темы — тоже. И вдруг на жизненном пути начитанной девушки оказался настоящий интеллигент. Журналист. Да ещё стихи пишет. И внешне симпатичный. Почти ровесник. Влюбилась по уши.

Надо сказать, что в прошлом один мужчина в любиной жизни уже был. Вышла за него замуж в 22 года и даже дочь родила, но он умер через несколько месяцев после свадьбы. Отравился чем-то на своём заводе. И вот, теперь новый избранник. Эммануил со своей пишущей машинкой и многочисленными рукописями въехал в однокомнатную квартиру, где Люба жила с матерью и маленькой дочкой. Обстановка для молодой пары сложилась — хуже некуда. Теснота, уединиться негде. И бедность. Несколько лет мечтали купить для Эммануила диктофон, но денег собрать не удавалось. А пока суть да дело роль звукозаписывающего инструмента в семье играла молодая жена. Муж диктовал ей свои рассказы и статьи, потом перепечатывал записанное ею. "Мне нравилось всё, что он сочинял, — вспоминает Люба. — Но более всего прельщали меня его интеллект, образованность (филологический факультет университета закончил!). А, главное, пленяло слово "писатель", которое он постоянно вставлял в разговор, как только начинал говорить о себе."

В дом свой писатель ничего почти не вносил (где-то работал, изредка печатался в газетах). Но, по словам Любочки, его творчество, интеллектуализм были для неё важнее денег. "Я с детских лет привыкла надеяться только на себя, — говорит она.

— Семейные расходы планировала, исходя из своей зарплаты." Нет, Эммануил не был грубым мужиком-потребителем, каких на Руси сколько хочешь. Но он считал, что рано или поздно преодолеет нежелание редакторов печатать его, издаст свои романы и сборники стихов и тогда, добившись признания, сможет осыпать свою семью всеми возможными благами. "А пока, — говорит Люба, — он видел себя несправедливо уязвленным, и я всячески сочувствовала ему." Так и прожили они вместе почти четверть века.