Михаил Танич - Нетелефонный разговор

И, вспоминая, задал я себе сакраментальный вопрос, который непременно задают равнодушные интервьюеры: «Если бы можно было начать жизнь снова, повторили бы Вы свою?» И получают адекватный ответ: «Ни о чем не жалею и все повторил бы сначала!»

И ответил себе: Стоп! Второй раз я не вправе напрягать молитвой Господа Бога, прося о помощи в безнадежных ситуациях, в которые попадал. Зачем мне снова глядеть в жерла пушек мчащихся прямо на меня немецких танков? Помирать от цинги в тайге на лесоповале? Ссориться с любимыми женщинами, расписываться в собственном неумении воспитывать детей? Стоять в очередях за черным хлебом с номером на руке, написанным на запястье огрызком чернильного карандаша? И еще многое-многое из того, что всплыло со дна памяти…

А хорошее отдельно повторил бы! Но так и вовсе не бывает.

Жаль расставаться с вами, дотерпевшими «мою жизнь» до последней страницы.

Когда поэтическая часть книги – стихотворения и песни последних двух-трех лет – уже была сдана в издательство, еще написалось в присущем мне стиле, как последнее несерьезное слово подсудимого:

Мама, папа и – угадайте кто?

Семейный сбор. Справа, за плечом у деда, мои родители, слева, в матроске – я

Тбилиси. Артучилище. Погоны еще не носили

Таганрог. При мне эта улица называлась улицей Ленина. А сейчас – не знаю

Ростов-на-Дону. 1941 год. Ровно через два часа чубчик кучерявый состригут в военкомате

1945 год. Германия. Победитель

Наша футбольная команда в полном составе. Несмотря на проигрыш, про нее до сих пор помнит немецкий город Бернбург

А здесь ее часть: слева – Женя Черный, «организатор и вдохновитель».

Ну и пусть мы проиграли! Все равно – весна, победа, молодость! Счастье!

Первые ордена

В воинской части

Среди однополчан. Белгород 1985.

«Длинней, чем жизнь, дороги нет…»

Вот она, та самая фотография! Плыву по Тихому Дону. Три дня до ареста

Настоящий лесоповал, без кавычек

Лида. «Гляжусь в тебя, как в зеркало, до головокружения…»

Отпрыски