Сергей Куклев - В голове моей опилки...

Через пять минут за бутылкой вина со мной в комнате расположились, выражаясь милицейским языком, "лица, представляющие оперативный интерес". Все чин-чинарем – татуировки на руках, блатная речь, легкая истеричность. Полились бесконечные истории о "неправильных ментах". "Ты пропиши, как меня повязали, а я ведь трезвый был..." Согласно киваю головой, досадуя, что в голове не осталось ни малейшего намека на романтику сочельника. А ведь сейчас где-то девушки гадают на суженого-ряженого. Где-то повесили творог сочиться. Весь православный мир готовится к наступлению Рождества, а я оказался окунутым в мир уголовных обид.

Грустно...

Рассвет встретил в электричке. После ночной беседы болела голова и нестерпимо хотелось спать. Оказавшись в самой темной гуще мирской жизни, я не представлял, как поведу себя в обители жизни духовной.

Сойдя на станции "Единовер", я побрел в сторону Чулковки – поселка, славного одним из крупнейших в стране домом-интернатом для душевнобольных и психически отсталых. К обитателям интерната местные привыкли. Между ними установились даже какие-то дружеские отношения.

Из подслушанного по дороге: «А вот и Жанночка моя, – говорит бабуля, обращаясь к существу неопределенного пола в телогрейке и шапке-ушанке. – Нынче зимой Жанночка не мерзнет; вон какая шапка...» Жанна несла сумку бабули и счастливо улыбалась, преданностью отвечая на доброту. Размышляя о превратностях человеческой судьбы, я дошел до поселка имени Тельмана. Отсюда – прямая дорога до деревеньки-три двора Иструть, что притулилась у монастырских стен.

Уже почти совсем рассвело. С ближайшего горного перевала километрах в десяти стала видна Монастырская гора и сама обитель. В этом году мне повезло – к Иструти вела вполне приличная колея. В прошлом году пришлось топтаться по снежной целине... Так я и шел, вдыхая чистый воздух, который хотелось попробовать на вкус. Вместо креста на шее болтался тяжелый армейский нож – волки сильно пошаливали. Впрочем, увидеть пришлось только следы хищников; ранним утром они, наверное, отправились на покой... На ветке березы я увидел полиэтиленовый пакет. Стоп! Откуда здесь пакеты? Все стало ясно, когда "пакет" вдруг стал крутить башкой с выпученными глазами – сова. Огромная белая птица разглядывала меня, я в свою очередь и свистел, и щелкал скворцом. Нет, сова не пошла на контакт. Возмущенно пискнув, она тяжело сорвалась с ветки и исчезла между деревьями.

Встреча с совой меня развеселила, поэтому до Иструти я добрался в отличном расположении духа. На деревенской улочке встретился мужик, крюком разбиравший кучу бревен. Его лицо показалось странно знакомым.

– Вы меня не помните? – спросил.

– Нет.

– В прошлом году... Вы еще печи кладете.

Тут подбежала лохматая псина Малышка. Она-то сразу вспомнила. Припомнил мой прошлый визит и Виктор – известный в округе печник. За чашкой чая рассказал, как сбежал в Иструть, когда придя из армии, совершил какую-то глупость и оказался не в ладах с законом. Живет теперь с женой в лощине между гор. Сыновья разбежались по области. На Рождество приехали внуки...

Разморенный домашним теплом, я толкнул дверь монастырской ограды. На лай овчарки вышел бородатый мужик.

– Здравствуйте, я из Челябинска..!

Он подошел ближе. Прошли к трапезной, сели на растрескавшуюся скамью. Мне на колени немедленно запрыгнул пушистый черный котенок. Пока он выгибал спину и терся о куртку, Слава, как звали бородача, решал, куда поселить меня.

– Жить будешь у старика, – наконец сказал он. – Сейчас потрапезничаем и пойдешь отдыхать, а вечером приедет батюшка...

Трапеза началась с молитвы. Перекрестясь, пятеро человек молча начали есть груздянку и лапшу. Помолившись после окончания трапезы, все разошлись по делам, а я отправился в келью к "старику". "Старика" звали дядя Толя. В его келье – бревенчатом домике – царила вполне спартанская обстановка – кровать, стол с лежащими на нем томиками житийной литературы, приспособления для резки по дереву. На разгоряченной печке сушатся липовые полешки. Дядя Толя отнесся ко мне весьма настороженно. Для начала предложил поспать и, не отвечая на вопросы, удалился из кельи. Я внял его совету и продремал часа два. Проснулся. Дядя Толя не появился, и, ожидая его, я листал житие святого Серафима Саровского.

Интересная штука: всего около полутора веков назад в Саровской пустыни жил человек, по свидетельству современников, ходивший по воздуху и исцеляющий молитвой...