Сергей Куклев - В голове моей опилки...

Широкий замах веслом – и наша «Авантюра» вновь пускается в путь, рассекая грязные волны Миасса. Справа по борту распласталась на воде какая-то размокшая, но еще не утонувшая газета. «Челябка», «Вечерка», «Ва-Банк» – из-за налипшей грязи названия уже не разобрать. А вот если бы мы выловили из воды тридцатый номер «Оренбургских губернских ведомостей» за 1863 год, то имели бы возможность прочесть очерк учителя челябинского приходского училища Александра Орлова. Краевед пишет о родном городе, и абзац, посвященный Миассу, чуден в своей наивности:

"... Вода в Миассе прекрасная, употребляется исключительно жителями в питье, несмотря на то, что на дворах у всякого почти домохозяина устроены колодцы, из которых вода употребляется для домашней скотины или для несчастных случаев. Колодезная вода по свойству своему не может сравниться приятностию и мягкостию с водой миасской". Эх, хорошо жили челябинцы 135 лет назад! Впрочем, воду из Миасса запросто пили и в начале нынешнего века, вплоть до постройки городского водопровода. Мы в 1998 году вот так вот взять и хлебнуть миасской водицы не решаемся, смелости хватает только пополоскать руки, и то кажется, что на них остался мерзкий жирный осадок. Ужасно!

Разогнать экологическую тоску помогли стоящие на мосту по улице Кирова девчонки. Они прижались к чугунной оградке моста, удивленно взирают на нас и весело машут руками. Орлов ничего не писал про местных представительниц прекрасного пола, а зря, с 1863 года они, в отличие от миасской воды, изменились только в лучшую сторону. Ветер развевает у девиц короткие юбки, смотреть на эту картину снизу вверх чрезвычайно интересно, и мы слегка притормаживаем веслами.

– Плывем с нами, девчонки!

– Хи-хи-хи, – и упорхнули.

После Кировского моста Миасс разливается особенно широко. Между цирком на одном берегу и филармонией на другом – несколько сотен метров. Глубины, однако, нет, по днищу нашей "пироги" постоянно шуршат густые водоросли. Этот неповторимый шелест, плеск весел, далекий перезвон проезжающих по мосту трамваев придает безлюдным берегам некую таинственность.

В районе цирка Миасс делает резкий поворот на север. Жилых домов здесь практически нет: слева – густая тополиная роща, справа – завод оргстекла. Однако кое-какие люди к реке все же выходят.

Недалеко от заводского корпуса мы замечаем сидящих прямо у воды двух подростков. Вот они – челябинские Гек Фин и Том Сойер, сбежали от родителей на Миасс поиграть в пиратов или индейцев. При ближайшем рассмотрении, однако, романтический ореол загорелых пацанов рассеивается. В руках у них – полиэтиленовые пакеты, ребята жадно прижимают их к губам, делают судорожные вдохи и в нашу сторону даже не смотрят. То есть, может, и смотрят, но что они видят своим затуманенным ацетоном или клеем взглядом?

Резко отгребаем к левому тополиному берегу и вновь встречаем двух юных аборигенов. Они, похоже, тоже нанюхались клея и барахтаются в грязной воде, как бешеные. Глубина у берега – воробью по колено, ткнешь веслом в густой вонючий ил – и на поверхность тяжело поднимаются радужные бензиновые кольца. А пацанам хоть бы что. Один из них даже ныряет с разбега, и на несколько секунд свинцовые волны смыкаются над его стриженой головой. Весь в разводах грязи, ребенок вскоре выныривает, держа в руках неизвестно где добытую автомобильную покрышку. Может, там труба проходит рядом или открыт какой-нибудь канализационный колодец?

Наконец, юнцы увидели нашу "Авантюру" и явно неприятно удивляются тем, что их заметили. Один подросток вытаскивает автопокрышку на берег, а второй вдруг резко гребет к нашей лодке. Быстро плавает абориген, расстояние между нами стремительно сокращается. Что это он замыслил? Глаза у пацана широко раскрыты, рот ощерен в какой-то хищной улыбке, плывет и молчит. Почему-то становится страшно, и мы пытаемся завести с миасским туземцем мирный разговор.

– Ну как водичка, мальчик?

Молчит.

– А ты хорошо плаваешь, мальчик, молодец!

Молчит.

– Мальчик, а веслом по башке хочешь?

Молчит, загребает быстрее и скалит зубы с таким видом, будто готов впиться в резиновый борт нашей "Авантюры". Ну его, этого туземца. Резко работаем веслами и вновь оказываемся у правого берега.

У бассейна "Электрометаллург" густо разросшиеся тополя и ивы спускаются к самой воде. Местность здесь тоже довольно безлюдная. Видимо, по этой причине лужайку за бассейном облюбовали местные нудисты. Среди ив и кустов акации распластались голые тела. Мужчин не видно, загорают лишь абсолютно нагие девушки. Две из них, видимо, только пришли и, ничуть нас не смущаясь, спокойно раздеваются. Стрип-пляж какой-то! Естественно, подгребаем ближе, но нашу попытку десантироваться на берег всего за несколько метров останавливает грозный окрик какой-то голой мегеры.