Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

Меня оставили на второй год. Мама переживала, отец её успокаивал:

– Это, Нин, небольшая беда – главное, он со шпаной не водится.

На лето Ира снова укатила в Евпаторию. Я чувствовал, что она от меня отдаляется. Зимой дважды не пошла на каток: то болела, то настроения не было. В кино её приглашал – тоже отказалась…

На первую смену я поехал в лагерь под Малоярославцем. Драмкружком там руководил студент ВГИКа Саша Рабинович, впоследствии ставший известным как Александр Митта – кинорежиссёр, сценарист, актёр. В кружке занималась очень красивая девочка Валя, которая уже снялась в кино (небольшая роль в фильме «Судьба барабанщика»).

Саша Рабинович недолго с нами пробыл, наверное, с неделю. Рассказывал, как снимается кино, поделился, как он собирается выстроить вечер, посвящённый пятнадцатой годовщине начала Великой Отечественной войны.Но он уехал, и организация вечера легла на плечи старшей пионервожатой. В программу вошли стихи и песни военных лет. Я читал две главы из «Тёркина». Валя пела, особенно задушевно она исполняла «Синий платочек».

У нас с Валей завязалось что-то похожее на дружбу. Однажды проливной дождь удерживал нас в беседке. Валя рассказывала про кино, об артистах, с которыми снималась в «Барабанщике», – о А. Ларионовой, Д. Сагале, А. Абрикосове. Болтали о новых фильмах, вспоминали старые. Я поделился, что мне очень нравятся Н. Крючков, Е. Самойлов, а ещё П. Алейников, Б. Бабочкин. А ей нравились Л. Орлова, Т. Макарова, А. Ларионова… Вдруг она спросила:

– А в кино по-настоящему целуются?

– Не знаю, – ответил я.

Она помолчала, посмотрела на меня.

– А ты целовался когда-нибудь?

– Когда-нибудь?.. Целовался…

– Ну… поцелуй меня.

Я поцеловал её в щёку.

– А в губы?

Чмокнул в губы.

– Ты с кем целовался?

Я смутился…

– С мамой…

Она рассмеялась.

– А хочешь, я тебя поцелую?

– Хочу…

Приоткрыв рот, она прикоснулась к моим губам и лизнула их языком. Я слегка испугался. Она медленно отпрянула и, открыв глаза, посмотрела на меня, но так, что я не понял, куда она смотрит: то ли на меня, то ли в себя.

– Ещё хочешь?..

Я послушно кивнул головой. Второй поцелуй был гораздо длиннее.

– А теперь ты меня поцелуй.

Долго после этой «школы поцелуев» не мог я уснуть. Я считал себя предателем. «Как же так? – думал я. – Люблю Иру, а целуюсь с Валей… Мало того, что второгодник, так ещё и предатель! Ну, допустим, Ира меня не любит, но ведь я-то её люблю… значит… я – предатель», – осудил я себя по всей строгости коммунистической морали. Вспомнил даже Зою Космодемьянскую, сохранившую в записной книжке цитату из Чернышевского: «Умри, но не давай поцелуя без любви!»

Проснулся утром – на душе кошки скребут. Вышел на улицу, сам – мрачнее тучи… Но тут увидел Валю, и у меня отлегло. «Всё стало вокруг голубым и зелёным».

В июле 1956-го каждый день я ездил в Переделкино к дяде Ване, как на работу. А работа была, и работа была серьёзная. Дядя Ваня попросил выкопать для будущего дома яму под фундамент и подвал. Мне копать не привыкать: опыт я накопил на нашей даче в Головкове, а также при рытье котлована для бассейна в Лужниках. В Переделкино, как и у нас на даче, пришлось работать топором и лопатой.

– Копай, копай, – приговаривал дядя Ваня, – как под свой дом копай.

Знал бы он тогда, что слова его окажутся пророческими. Сам он с двумя нанятыми плотниками обмозговывал и размечал бревенчатый дом, купленный в другом месте и перевезённый в Переделкино в разобранном виде. Тётя Катя на сложенной из кирпича временной печурке готовила обед.

И вот рублю я как-то топором корневища, а к дяде Ване заходит Гамлет!Евгений Валерианович Самойлов, один из любимейших моих артистов. У меня челюсть отпала. А дело-то в том, что дядю Ваню правление дачного кооператива «Здоровый отдых» привлекло на общественных началах к работе по электрификации новых участков. Евгений Валерианович как владелец одного из них зашёл посоветоваться. Дядя Ваня и гость уселись на брёвнах, развернув перед собой ватманский лист со схемой электрификации дачного посёлка.

Название «Здоровый отдых», дошедшее до наших дней, дал посёлку сам Сталин. Это был первый дачный кооператив в СССР, возник он в 1932 году при следующих обстоятельствах. Из Арктики вернулись полярники, и Сталину доложили, что у покорителей «макушки глобуса» здоровье пошатнулось.

– А что такое? – поинтересовался вождь. – Чем они больны?