Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

С трудом, но всё же на глазах, росла постановка «Борис Годунов». С помощью Сергея Аполлинариевича нам удалось получить уникальные костюмы с киностудий им. Горького и «Мосфильм». На экране со слайдов выстроил сценографию спектакля Лёша Чардынин. Сдачу «Бориса Годунова» наметили на начало марта. Все остальные постановки были уже готовы.

В конце февраля к нам в институт приехал венгерский кинорежиссёр Миклош Янчо. Его сопровождали переводчик Томаш и администратор Центральной студии документальных фильмов Бодовский. Оказалось, что кто-то посоветовал режиссёру Янчо посмотреть на роль советского солдата в его новом фильме вгиковского дипломника Никоненко. После представления нас друг другу венгр попросил меня что-нибудь сыграть. Рядом был Жора Склянский, и мы с ним показали сцену с Иваном и Смердяковым из «Братьев Карамазовых».

– Дос-то-ев-ски, – по слогам произнёс Миклош Янчо и многозначительно покачал головой, одобряя нашу игру.

Через два дня у меня была кинопроба. Она показалась мне немного странной: сценария я не читал (он не был переведён на русский язык, даже вкратце). Переводчик пояснил, что Янчо хочет посмотреть, как я выгляжу на экране. Меня усадили перед камерой, последовала команда: «Мотор!» Всё, что я делал, – невозмутимо смотрел в глаза режиссёру. Янчо что-то сказал переводчику, тот обратился ко мне:

– Миклош просит посмотреть направо.

Я повернулся вправо.

– Расскажи, что ты видишь.

– Кому рассказать?

– Ему – Миклошу.

– Вижу осветительный прибор и симпатичную девушку с хлопушкой в руках.

– Хорошо. А теперь Миклош просит рассказать анекдот.

Первое марта. Первый дипломный спектакль – конечно же, это была «Карьера Артуро Уи». И снова в гримёрке, в подвале ВГИКа, около Коли Губенко вился Юрий Любимов. На этот раз он захватил с собой бутерброды, термос с горячим кофе и, потчуя этим Николая, невероятно любезно с ним о чём-то шептался. А между тем шли разговоры о создании на базе нашего курса театра – шутка сказать, мы осилили целых семь спектаклей, – но твёрдого волевого решения так никто и не принял. Театр киноактёра нас тоже не взял с нашим репертуаром. Жаль, что «Карьеру Артуро Уи» не сняли на плёнку – во ВГИКе всё для этого было: и операторы, и камеры, и лаборатория… и не сняли. Горько, грустно, досадно. И совсем другая история у Любимого в Щукинском училище – он с одним только спектаклем «Добрый человек из Сезуана» открыл театр.

Шестого марта мы дважды прогнали «Бориса Годунова» со всеми участниками. В массовке и эпизодах были заняты первокурсники, среди которых Валентина Теличкина, Екатерина Васильева (потом её во МХАТе окрестили Книппер-Рощина), Валерий Рыжаков и Валерий Козинец. Играли в костюмах, но без грима. Ко второму прогону все жутко устали, однако возможности отдохнуть не было – завтра предстояла сдача спектакля Герасимову. Мы с Губенко как инициаторы постановки просили ребят не разваливаться, встряхнуться, держать ритм.

После прогонов мы с Николаем решили поужинать в ресторане гостиницы «Турист». Взяли бутылку, сидим, едим, выпиваем, а тут и Шукшин появился. Заказали ещё бутылку…

После ужина пригласил Васю к себе – ему опять негде было ночевать, а у нас в квартире комната освободилась, так как Лиховы получили отдельную жилплощадь. Правда, на бывшей лиховской территории установил свою раскладушку сосед Филипп Иванович Набатов, но это ничего – я на таких же правах устроил там на моей раскладушке Шукшина. Сам же уснул на сундуке бабы Тани. Утром мы с Васей в «Смоленском» гастрономе взяли пивка «Жигулёвского» и, опохмелившись и позавтракав, отправились во ВГИК.

Сыграли «Бориса Годунова». Герасимов принял спектакль и удостоил нас с Колей дифирамбов.

– Вот ведь, с третьей попытки вес взял, – сказал мне, имея в виду сцену «У фонтана», и, обращаясь уже к нам обоим, добавил: – Пятаки, посаженные в вас, проросли золотыми червонцами. Нет большей радости для педагога, чем видеть созревшими молодых художников, способными анализировать свою работу, усвоившими главный принцип нашей школы – быть автором своего образа. Главное, не забывайте, о чём я вам говорил на первом курсе, на самой первой лекции – учиться придётся всю жизнь.

И вот после этих побед над собой, над ролями, которые многое для нас значили в начале нового этапа жизни, как гром грянул средь ясного неба: с Колей в общежитии случился нервный срыв. Замечали раньше за ним – фордыбачил он, но чтобы вот так, как в этот раз, чтобы совсем из берегов вышел и не отдавал отчёта в своих поступках… Кто-то испугался: «Не шизофрения ли это?» Невозмутимый Сандрик Светлов, отвергая это предположение, заключил: «Надорвался… плюс распущенность». Сергей Аполлинариевич тогда Николая спас – снял с дипломных показов «Бориса Годунова», тем самым наполовину снизив нагрузку, что легла на Губенко.