Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

– А цепь у вас есть? Цепь Гамлета, что у него на груди была, с изображением отца?

– У нас есть медаль на шнурке…

– Пить или не пить, вот в чём вопрос. О, Гамлет, Гамлет, – Михаил Аркадьевич взглянул на меня с улыбкой, – а знаете, у меня найдётся то, что вам подойдёт.

Он прошёл в другую комнату и принёс оттуда цепь, достойную наследного принца.

– Вот, – поэт протянул мне «королевский» атрибут, – там на медальоне надпись есть.

Я прочитал:

– Член Мариупольской торговой депутации. Шестнадцатое июня 1870 года.

– Годится?

– Ещё бы!

– Тогда она ваша.

Встречать Новый год нас пригласил Евгений Михайлович Вейцман – пригласил полкурса. Проводили старый год, встретили Новый, 1964-й – год завершения нашей учёбы во ВГИКе. Пели, плясали, кричали. Самым заводным оказался сам Евгений Михайлович. Чего только не вытворял наш преподаватель по философии, по жизни – мудрый и добросердечный человек. И безудержно весёлый.

(Евгений Михайлович галопировал при этом по кругу, скача на одной ноге!)

Ватагой вывалившись от Вейцмана в четвёртом часу ночи, двинулись в сторону «Смоленского» гастронома ловить такси. И тут свет уличного фонаря явил мне очень знакомое лицо. Лицо было неодиноко – с двумя спутниками, но при этом слегка не в ладах с равновесием. Я приблизился:

– Здравствуйте! С Новым годом!

– С Новым…

– Простите, а Вы в цирке не выступаете?

Мой собеседник медленно развернулся анфас и приготовился послать меня по очень отдалённому адресу, но прежде чем прозвучал приговор, я уже действительно узнал, с кем разговариваю.

– Я Твардовский! – разнеслось по Садовому кольцу.

Мгновенно перехватив инициативу, я не дал поэту извергнуть раскалённую лаву непарламентской лексики и ринулся с места в карьер:

Тут подъехало такси, и перед поэтом распахнули дверцу. Твардовский сделал шаг к машине, остановился, повернулся ко мне и, пожав руку, поблагодарил:

– Спасибо за новогодний подарок!

Такси, приняв пассажира, двинулось, а я вдогонку крикнул:

– Будь здоров, Твардовский!

Эта встреча с Александром Трофимовичем Твардовским ночью 1 января 1964 года стала самым волшебным новогодним подарком для меня.

Дипломные спектакли. Финишная прямая. На март наметили показ всех семи постановок. На целый месяц ВГИК превратится в театр.

Когда мы в очередной раз выступали с «Карьерой Артуро Уи» в Театре киноактёра (это ещё было в январе), к нам в гримёрку заглянул Юрий Любимов. Он пришёл конкретно к Николаю Губенко. Как потом выяснилось, Любимов собирался открывать новый театр спектаклем дипломников Щукинского училища, но ему позарез был необходим наш Николай. Юрий Петрович признался, что уже имел возможность посмотреть пьесу Брехта в нашей постановке, а сейчас пришёл во второй раз. Мне захотелось ему напомнить, как с его лёгкой руки я стал конферансье десять лет тому назад, как перепутал слова «банджо» и «бандаж», но я уже был в своём гриме-маске Гиволы – Любимов вряд ли бы узнал меня.

Спектакль по современной советской пьесе «За проходной» родился довольно легко. Возможно, оттого, что мы много работали над русской и зарубежной классикой, современный материал стал для нас детской забавой.

Герасимов колоссальное количество времени посвятил «Братьям Карамазовым». Однажды он репетировал четырнадцать часов подряд. Особенно много работал он с Виктором Филипповым над ролью Фёдора Павловича Карамазова, главы семьи, в сцене «За коньячком». Сергей Аполлинариевич показал примеры чудесной трансформации внутри образа – он явил и барина, и юродивого, и ёрника, и философа, и сластолюбца, и резонёра.

Со мной мастер прорабатывал образ Смердякова, показав виртуозный рисунок роли, выстроив интонационную партитуру. Развиваясь в отношениях со своим кумиром, Иваном Карамазовым, мой персонаж превращался из болезненно завистливой гниды в сверхчеловека, предчувствующего грядущую катастрофу. Студент-режиссёр Швырёв сравнил эволюцию представлений о кумире, Иване Карамазове, у Смердякова с восходом и закатом звезды Наполеона Бонапарта между осадой Тулона [63] При осаде Тулона в 1793 г. началась блестящая карьера молодого капитана Наполеона Бонапарта. и битвой при Ватерлоо. Именно эта мысль и стала стержнем для создания образа моего героя.