Юрий Сушко - Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

В кочаряновской компании, кроме привычных дворовых подруг ( «Она во двор, он со двора, такая уж любовь у них…»), бывали и многие известные (в скором будущем) актрисы. Их притягивала не богемная обстановка, а легкий, невесомый, веселый, творческий флер, насыщавший атмосферу. Каждый старался отличиться и тащил на суд друзей что-то свое: кто стихи, кто услышанную вчерашним вечером песню, кто наброски рассказа, кто шарж, а кто — просто свежий анекдот про нового хозяина Кремля ( «Жил-был добрый дурачина-простофиля…»).

Только благодаря вмешательству Кочаряна и его друзей Елизавете Никшцихинойудалось-таки осуществить свою заветную мечту и стать артисткой. Когда отец 16-летней Лизы узнал, что она собирается идти в студию при театре имени Станиславского, гневу его не было предела: «Ты что, хочешь стать проституткой?!» Ну и заодно отправил дочку в нокаут. Волей случая, семейство Никищихиных были соседями по огромной «коммуналке» Сурена Акимовича Кочаряна. В тот вечер — 31 декабря 1957 года — Кочарян-младший пригласил друзей на встречу Нового года. Ники-щихина вспоминала: «Как раз когда отец выяснял со мной отношения, в коридор вышли покурить Лева, Володя Высоцкий, Андрей Тарковский — совсем еще мальчики… Увидев эту картину, они отца, значит, это самое… ну, как-то успокоили, и Лева сказал, что мне нельзя здесь оставаться. Я собрала вещи и поехала с ними на дачу, к елке, возле которой играли дети, было тепло и пахло пирогами… Потом пошла в театр, а через некоторое время сняла комнату. Полгода спустя отец примирился и вернул меня домой…» [11] Рассказова Т. «Никищихина Е.: «Святынь осквернять не хочется» // Сегодня. Москва, 1994. № 179, 20 сентября.

После студии она была принята в труппу театра им. Станиславского. Тогда ее состав был просто «звездным»: два гениальных Евгения — Урбанский и Леонов — чего только стоили? Более-менее успешно складывалась и кинокарьера. С семьей только не ладилось. Первый муж по соображениям отнюдь не материального характера в 1975 году эмигрировал в Америку. Второй — писатель-диссидент. В их квартире было три обыска, трижды вывозились все вещи, вплоть до детских книг. Его посадили, а на Лубянку на допросы таскали Никищихину…

Нередко на Большом Каретном появлялись Люся Марченко,ее тезка Люся Гурченко, Нонна Мордюкова, Жанна Прохоренко.Хотя Мордюковой,откровенно говоря, молодой Высоцкий поначалу как-то не показался: «Володю тогда старалась избегать: он был беспокойным, мне не нравились его песни, вернее, их содержание и его манера исполнения. Теперь-то я уж понимаю, как ошибалась: вникнув в смысл, я осознала величину его таланта…» [12] Там же.

Приходившие девушки под началом жены Кочаряна Инны Крижевской и ее соседки Инги Окуневской (дочери легендарной актрисы довоенного советского кино) сперва шустрили по кухне, собирая нехитрую закусь на стол, выкладывали на тарелки любимую Володину баклажанную икру, а затем уже принимали самое активное участие в пирушках. Пели, веселились, танцевали. Левон Кочарян, сам неплохо владевший гитарой, мигом осознал значение только-только появившихся магнитофонов, и одним из первых стал записывать на свой «Спалис» застольное пение друзей, в том числе, естественно, и Высоцкого. Уцелела, к счастью, уникальная запись, датированная 1962 годом, на которой звучат молодые голоса Утев-ского, самого Кочаряна, Высоцкого, Олега Стриженова и даже Нонны Мордюковой. Что они пели?

Стриженов «Если я заболею», Утевский «Сам я — вятский уроженец», Кочарян «Как много девушек хороших…», «Заскакиваю нахазу…», Мордюкова — пастернаковскую «Свеча горела на столе…», «Обронила я колечко», шутливые куплеты…

Люся Марченко… Сегодня ее имя мало что кому говорит. А, между тем, ей предрекали блестящее будущее. Из своего поколения она была, пожалуй, наиболее перспективной. У Люси был удивительно нежный овал лица, всех подкупал наивный взгляд темных глаз, кокетливо вздернутый носик, стройная фигурка. Уже на втором курсе ВГИКа она получила предложение сниматься в главной роли у знаменитого кинорежиссера Льва Кулиджанова в «Отчем доме» — и сразу проснулась знаменитой. Иван Пырьев без всяких проб взял ее на роль Настеньки в свои «Белые ночи» по Достоевскому.

Однако опытный мастер и не менее маститый сердцеед Пырьев совершил роковой просчет, пригласив на главную мужскую роль записного красавца Олега Стриженова. Прославленный Овод, не успевавший отбиваться от поклонниц (впрочем, без особого усердия), против внимания Люси также не возражал. Да Стриженов и сам умел ухаживать, красиво и профессионально. Хотя, с точки зрения молившихся на него женщин, у Олега имелся существенный недостаток: дурацкий штампик в паспорте.