Юрий Сушко - Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

«Ему почти шестнадцать… Счастливая пора пробуждения чувств, первых встреч, — вспоминает Ирэн Высоцкая, кузина Владимира. — Одной из таких первых романтических привязанностей Володи стала юная родственница нашего соседа, известного закарпатского художника А. Эрдели, на редкость красивая девушка. Так и вижу: она стоит по одну сторону забора, разделяющего наши дома, он — по другую. Беседы тянутся за полночь. И уже тогда, в этих робких ухаживаниях проявляется столь присущее ему на протяжении всей жизни рыцарственное, уважительное отношение к женщине: будь то мать, любимая, любой близкий или даже посторонний человек…» [5] Высоцкая И. Мой брат Владимир Высоцкий // Лесная промышленность. 1987. № 71, 13 июня.

Шестнадцать лет, безусловно, вполне подходящий возраст для романтических ухаживаний. В том 1954 году Володя в письме своему близкому школьному приятелю Володе Утевскому радостно сообщает с черноморского побережья: «…Скучать я здесь не буду… В Адлере тоже есть кадры, довольно приличные» [6] Высоцкий В. Собрание сочинений: В 7 т. М.: «Вельтон, Б.Б.Е», 1994. Т. 6.

Стоп. Простите автору некоторые сомнения: стоит ли продолжать сию летопись дальше?.. Ведь эта, наверняка столь деликатная тема спровоцирует лавину упреков по поводу «кощунственного посягательства на личную жизнь известного человека», многочисленные обвинения в «святотатстве», «танцах на гробе» и т. п. Так, может быть, и в самом деле есть смысл поставить точку?.. Позволительно ли рассматривать строки из писем и стихов Высоцкого, воспоминаний о нем под стократным микроскопом в надежде выудить хоть какую-то потаенную информацию? Не знаю, ей-богу… И хочется, и колется. Но все же «рука тянется к перу, а перо — к бумаге…», как говорил в свое время Владимир Семенович.

Я вовсе не стремлюсь к посмертному распятию Высоцкого. Но почему бы не попытаться опровергнуть грустно-ироническое сожаление поэта, который как-то обмолвился:

Трудно узреть что-либо предосудительное в интересе к интимным деталям биографии той или иной выдающейся личности. Чем крупнее творец, тем больший интерес возникает ко всем сторонам его жизни. Заметьте: ко всем. Любая мелочь привлекает внимание и имеет порой особое значение. Как тут не согласиться со все тем же Любеном Георгиевым, который считал, что если данную тему обходить вниманием, то «распространяется чепуха и сплетни. Пришло время вспомнить и о сердечных делах Владимира Высоцкого…» [7] Георгиев Л. Великая и необыкновенная любовь // Комсомолець Запоріжжя. Запорожье, 1988. 10 сентября. Давайте без табу.

Сам поэт, по-моему, ошибался, чересчур категорично заявив своим слушателям в МГУ 3 ноября 1978 года: «Я вам сокровенных чувств не поверяю. Я считаю, что это лишнее… Если я вам буду рассказывать свои сокровенные чувства, то они вам могут быть совсем неинтересными…»

Да нет же, Владимир Семенович!

В своих стихах и песнях он нередко с документальной точностью фиксировал свои юношеские душевные привязанности. Вспомним хотя бы песенное обращение к братьям Вайнерам: «…А черненькая Норочка с подъезда пять — айсорочка…»

Эта Норочка, по всей видимости, крепко-таки запала в душу Высоцкого, коль он вновь вспомнил это имя в другом поэтическом посвящении своему питерскому приятелю Кириллу Ласкари: «А помнишь, Кира, Норочку — красивая айсорочка… Лафа! Всего пятерочка, и всем нам по плечу…»

Ласкари же он напоминает еще пару ласковых женских имен: «Пойдемте с нами, Верочка! — цыганская ветерочка…», «А помнишь — вечериночкиу Солиной Мариночки, две бывших балериночки в гостях у пацанов?..»

Как считает художник Михаил Шемякин, «он не заострял свое творчество на проблемах взаимоотношений мужчины и женщины. Если он и писал о любви, то это были скорее философские озарения» [8] Треугольник Высоцкого // Аргументы и факты. 2002. № 47 (381), ноябрь. .

Не уверен. Мнение Шемякина тут более чем субъективно и спорно. Тем паче, что сам поэт утверждал, что «у меня все песни о любви»… [9] Садчиков М. «Ургант Н.: «Высоцкий был для меня просто Володей» // Труд. 2002. 23 июля.

Сегодня вряд ли кому неизвестна легендарная «большекаретная» компания Кочаряна, Макарова, Акимова, Утевского, Высоцкого и других, в которой что ни день возникали новые яркие, импозантные персонажи, в том числе, разумеется, и женского пола.

Относительно роли последних покойный писатель Артур Макаров говорил: «Девушки… чувствовали совсем другое отношение, и сами начинали к себе по-другому относиться. Изысканные комплименты Андрея, Володины песни… А «шалава»? «…В этом не было ничего оскорбительного. Шалава — это было почетное наименование, это еще надо было заслужить…» [10] Живая жизнь. М.: Петит, 1992. Аркадий Свидерский добавлял, что в их компании даже был свой «устав», в котором наличествовал пункт об особом отношении к женщине. Все обязывались относиться к слабому полу не так, как предписывал устав ВЛКСМ («по-товарищески»), а по-рыцарски…»