Иэн Бостридж - «Зимний путь» Шуберта - анатомия одержимости

В Вене 1820‐х годов женитьба была непростым делом. Вот собственная дневниковая запись Шуберта от 8 сентября 1816 года:

«Человек напоминает мяч, которым играют судьба и страсть.

Это высказывание кажется мне необыкновенно верным…

Счастлив, кто обрел истинного друга-мужчину. Счастливее тот, кто обрёл истинного друга в своей жене.

Для свободного человека брак – пугающая мысль в наши дни. Он заменяет его либо меланхолией, либо грубой чувственностью. Нынешние монархи, вы видите это и молчите. Да и видите ли?»

В предыдущем году 12 января репрессивный режим эпохи после наполеоновских войн, возглавляемый князем Меттернихом, ввёл в действие новый закон о браке, он был опубликован 18 марта: Акт о согласии на брак ( Ehe-Consens Gesetz ). Шуберт, в то время помощник преподавателя в венской высшей школе, где работал его отец, оказался среди австрийских подданных, которым по новому закону требовалось разрешение на брак. Разрешение давалось, только «если человек, желающий жениться, мог доказать, что он располагает достаточными средствами, чтобы содержать семью». Когда старший брат Шуберта Фердинанд женился в январе 1816 года, он не подлежал действию этого закона, потому что он был штатный учитель в имперском образовательном учреждении. Чтобы жениться в ноябре 1823 года, его младшему брату-художнику Карлу пришлось добиваться разрешения властей, и от него потребовали представить свидетельства о профессиональной занятости и доходах, или о его Erwerbsfähigkeit (буквально «способности к заработку»).

В апреле 1816 года Шуберт подал прошение о поступлении на должность учителя музыки в Лайбахе, подкрепленное свидетельством его учителя Сальери, легендарного соперника Моцарта. Возможно, он пытался улучшить свое материальное положение или стать капельмейстером в училище для преподавателей, чтобы не подпадать под действие габсбургских законов о браке. Какова бы ни была причина, 7 сентября, за день до приведенной выше записи в дневнике, он получил известие об отказе.

Шуберта явно беспокоило, что он может не получить права заключить брак, быть приговоренным к «меланхолии или грубой чувственности». То, что, оставшись холостяком, он в итоге заразился сифилисом, вероятно, в ноябре 1822 года, печальное, но логичное следствие. Холостая жизнь была характерна для Австрии эпохи бидермейер. Если взять круг знакомых Шиллера, пятеро вели холостую жизнь (Шуберт, Йенгер, Бауэрнфельд, Кастелли и Грильпарцер), большинство вступило в брак после тридцати – художник Купельвизер, певец Фогль, поэт-дилетант Шобер (в тридцать, пятьдесят восемь и шестьдесят, соответственно). Старший брат Шуберта Игнац не женился до пятидесяти одного года – до того, как в 1836 году унаследовал от отца пост директора школы и перестал подпадать под действие ограничительных габсбургских законов. Имел ли Шуберт в виду конкретную женщину, на которой он, возможно, хотел жениться в 1816 году? Он переписал набело семнадцать песен в тот год, чтобы подарить соседке, обладательнице прекрасного голоса, некой Терезе Гроб, дочери умеренно преуспевающих буржуа, владевших фабрикой по изготовлению шелка в венском лихтентальском приходе. Последние изыскания показали, что на самом деле альбом был подарен ее брату Хейнриху, но предположительно для того, чтобы он передал его ей. Однако беловики в итоге оказались у его наследников. Три из семнадцати песен Шуберт, вероятно, написал с мыслью о Терезе. Последнюю из них он переписал набело в ноябре или декабре 1816 года. Тереза пела сольную партию сопрано в шубертовской Мессе в фа-мажор, когда та исполнялась в приходской церкви Лихтенталя в сентябре 1814 года. Друг Шуберта Артур Хюттенбреннер рассказывал Францу Листу в 1854 году:

«Во время нашей с Шубертом прогулки за городом я спросил его, был ли он когда-нибудь влюблен. Поскольку он вел себя холодно и замкнуто по отношению к прекрасному полу на званых вечерах, я склонялся к тому, чтобы думать, что он испытывает отвращение к женщинам. «О да! – сказал он. – Я очень сильно любил однажды. Она была дочерью школьного учителя, несколько младше меня и в мессе, которую я сочинил, она прекрасно и с большим чувством пела сольные партии сопрано. Она не была, в строгом смысле слова, красавицей, у неё на лице остались следы оспы. Но у нее было сердце, золотое сердце. На протяжении трёх лет она надеялась, что я женюсь на ней. Но я не мог найти должности, которая обеспечивала бы нас обоих. Тогда она подчинилась желаниям родителей и вышла за другого, из-за чего я терпел жестокие мучения, терзавшие меня каждую ночь, я продолжал любить её, и с тех пор я не встречал никого, кто бы привлекал меня так же или больше, чем она. Она просто не была предназначена мне»».