Владимир Артамонов - Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира

Потом Верховный суд РСФСР «сказал свое слово», в документе которого появляется ремарка, что мы, свидетели, Анна Михайловна и я, вообще не видели, как был нанесен удар ножом! Я представляю, как в отсутствие всех нас там старался Гольштерн, человек без совести и чести, и что он там мог наговорить! Недаром ведь прокурор в Мосгорсуде просил суд вынести ему частное определение за нетактичные выражения в адрес погибшей. Но как бы там ни было, а такая «замечательная возможность», что мы не видели, как он [Воронин] нанес удар ножом, тоже, по-видимому, сыграла свою немаловажную роль в отмене для Воронина тюрьмы. Я уже не говорю о том вранье, которое себе позволил Гольштерн в своей кассационной жалобе, приводя не факты, а артефакты и вводя в заблуждение суд; я также могу предположить, что он мог сказать на самом заседании – в отсутствие всех нас, свидетелей! Наказание было снижено. А добиться в скором времени и полного освобождения от отбытия наказания, как я представляю, стало всего лишь «делом техники». И вот Воронин на свободе – по существу, через два года после заключения под стражу!

Ничтожный человек, изворотливый, лживый, снедаемый завистью, ненавидящий за то, что с ним, пьяницей и дебоширом, не захотели больше иметь дела, продуманно и расчетливо совершил убийство хорошего человека, не повинного ни в одной из претензий, которые он предъявлял к ней в своих показаниях. Можно себе представить, за кого он себя выдавал там, если здесь, в Москве, никого не стесняясь, на виду у всех, врал безбожно. Там, вероятно, он выдавал себя за самого выдающегося спортсмена «всех времен и народов», зная, что никто ничего проверять не будет.

Воронин нагло врал. Ингины достижения он умышленно снижал. «После длительного перерыва, – например, сообщал он, – Инга вновь выезжает за границу». Это он о 1962 годе говорил. В то время как никакого длительного перерыва не было. Всего лишь она не участвовала в чемпионате мира в 1960 году. Достаточно взять справочник по конькобежному спорту и удостовериться в этом. То же самое и в отношении его достижений – он «чемпион Европы» и т. п. Эта ложь также легко опровергается.

Ее достижения и свои скромные успехи он ставил на один уровень: «Я в то время выступал успешно». На самом деле в многоборье на чемпионатах мира (всего он в двух участвовал) у него был полный провал. Ингины же спортивные «неудачи в 1963–1964 годах», о которых он говорит, – это те достижения, которые ему могли присниться только в счастливом сне: дважды она занимала в многоборье там вторые места, привезя оттуда в совокупности пять серебряных и три бронзовые медали. И вообще, каким нужно быть бессовестным человеком, чтобы пойти на такие подтасовки! Я уж не говорю о многих других его «накрутках», которые он употребил в своих показаниях.

Что же после всего этого сказать? Может быть, только то, что закончилось это вранье, что он разоблачен и известен. Но какой ценой это разоблачение достигнуто!

А что же убийца? Он пытался показать себя правдивым, порядочным и честным. Но это ему не только не удалось, а, напротив, закрепило за ним еще больше – и навечно – имя убийцы. Теперь до конца своих дней он будет носить это «звание». Навсегда он войдет в историю как убийца замечательного человека и выдающейся спортсменки Инги Артамоновой (Ворониной). И все те, кто потрафлял ему, выискивая для него лазейки, чтобы ему поскорее освободиться, стали как бы его невольными соучастниками. Эту тяжелую его ношу, проклятую всеми, ему придется нести до самого последнего дня своей жизни. Он так старался остаться живым, так добивался скорого освобождения всеми правдами и неправдами, но не освободился от одного – звания убийцы. Он мечтал когда-то стать олимпийским чемпионом, чтобы увековечить свое имя, а вместо этого на веки вечные получил имя убийцы.

Надо назвать и тех, кто в своих речах приводил много лжи, – это врач сборной П. А. Судакова, адвокат О. Я. Гольштерн; высказывались необъективно, несправедливо в адрес Инги тренер сборной Е. П. Степаненко, переводчик М. Б. Ефимов; явно симпатизировали убийце его любовница (она же и «подруга» Инги) Э. Вирс, соседка по подъезду Р. Лыткина; свою «ложечку дегтя» добавила и школьная соученица погибшей В. Филиппова. Многие родственники Г. Воронина пытались изобразить Ингу в черном цвете. Это его мать В. А. Воронина, дядя М. И. Воронин, брат Р. А. Воронин, дядя Новиков, друг Ю. Цынкин. Восхвалителями Воронина были его друзья Ю. Акимов и В. Капранов, соседи из города Дзержинска, приславшие свое «защитительное» письмо.