Владимир Соколов - Пришёл солдат с фронта

Мои предки были православными и считали себя русскими. Интересно заметить, что по свидетельству моих родственников простые люди из народа, говорящие на своеобразном местном диалекте, который теперь называют белорусским языком, в ту пору не относили себя к особой национальности. Они считали себя русскими, говорящими «по-деревенски», в то время как образованные люди, по их мнению, говорили «по-городскому».

В нижнем ряду второй справа в белой рубашке - Володя Соколов

Если уж рассуждать о национальностях, то у любознательного человека неизбежно возникнет вопрос: а что это за фамилия такая «Станчиц»? Совершенно очевидно, что это не русская фамилия. Поляки говорят, что не польская, литовцы — что не литовская. А откуда же она взялась? Дядя Гриша, брат мамы, даже ездил после войны в 1946 году на свою родину в Юратишки, рылся в церковных книгах, где записаны все родившиеся и умершие. Удивительно, но книги сохранились, несмотря на все войны! Дядя Гриша нашёл в книгах записи обо всех Станчицах, расспрашивал старожилов о происхождении фамилии, но ничего не узнал, и загадка осталась не разгаданной.

Я думаю, что фамилия эта немецкого происхождения. Её окончание характерно для прибалтийских немецких фамилий — Тирпиц, Штиглиц и т. д. Из этого вовсе не следует, что мои предки были немцами (хотя, чем чёрт не шутит!). Маршал Советского союза Блюхер, расстрелянный, как «враг народа», был русским, а фамилию его предки получили от помещика-немца. Мои родственники на основании жизненного опыта пришли к выводу, что фамилия Станчиц уникальна. Если встретится человек с такой фамилией, то это наверняка наш родственник. Об этом мне говорил и дядя Гриша и мой двоюродный брат Борис Станчиц. Однажды я сам убедился в том, что все Станчицы — наши родственники. Моя жена, работавшая на «Красной заре», узнала, что одну из сотрудниц отдела кадров зовут Людмилой Николаевной Станчиц. Женщины познакомились. Выяснилось, что Людмила — бывшая жена Юрия Станчица, сына моего двоюродного брата Фёдора Станчица. Фёдор — сын дяди Афанасия.

Однако вернёмся в Юратишки. Мой прадед Андрей Андреевич после отмены крепостного права получил на выкуп девять соток земли и стал свободным крестьянином. У него было двое сыновей: Андрей (старший) и Осип. Осипу выпал жребий идти на службу в солдаты. Семья уговорила Андрея пойти служить вместо Осипа. Такая замена допускалась. Добродушный и покладистый Андрей согласился. Предполагалось, что ему, как человеку грамотному, служить будет легче. Отслужив восемь лет писарем и получив чин унтер-офицера, он в 1882 году, в возрасте 37 лет, вернулся домой. По закону ему принадлежала половина земельного участка семьи, но он не захотел претендовать на свою долю и устроился на работу почтальоном. Андрей познакомился с Елизаветой Ивановной Пашкевич, девятнадцатилетней дочерью местного кустаря-сапожника, и они стали мужем и женой.

Неграмотная, но энергичная и деловая, бабушка Елизавета отвоевала положенную мужу долю наследственного земельного надела, а самого его заставила работать на земле, что было выгоднее, чем служить почтальоном. Кроме того, работая почтальоном, Андрей начал выпивать.

С 1882 по 1906 годы мой дедушка Андрей и бабушка Елизавета родили одиннадцать детей, в том числе и мою маму. Один из детей, Сергей, умер в младенческом возрасте. Основным источником существования большой семьи было крестьянское хозяйство. Оно позволяло кое-как прокормить двух взрослых и десять детей, но не могло обеспечить расходов на одежду и другие нужды. Поэтому в семье был строжайший режим экономии на обувь и одежду. Обо всём этом рассказано в воспоминаниях дяди Афанасия (см. Приложение к книге 2 «Родословной»).

Родителям повезло с детьми. Все они хорошо учились в школе, были дружны, старшие ухаживали за младшими и помогали матери по хозяйству. Но что ожидало их в будущем? В большинстве подобных семей — батрачество или какое-либо ремесло. Например, можно было выучиться на сапожника или плотника. Незавидная перспектива. Первым окончил сельскую школу старший из сыновей — Евгений. Учителя посоветовали способному мальчику продолжить образование. Они рассказали ему, что в городе Паневежисе есть учительская семинария, где успевающим ученикам платят стипендию — 100 рублей в месяц, и при семинарии есть общежитие. Учительскими семинариями назывались тогда средние учебные заведения, готовившие учителей для начальных школ. Обучение было бесплатным. Минимальный возраст при поступлении — 16 лет. После революции эти учебные заведения стали называться педагогическими техникумами.