Владимир Соколов - Пришёл солдат с фронта

Оскар любил студентов и свою профессию. Это была его жизнь. Перефразируя высказывание М. Горького, могу сказать: всем лучшим во мне, как инженере, я обязан Оскару Ефимовичу Гольдину.

Позднее, когда я уже работал, мне посчастливилось присутствовать на лекции выдающегося математика академика Бориса Владимировича Гнеденко. Он высказал мысль о том, что учёный, который не может объяснить какое-то явление, не приведя описывающую его формулу, просто не понимает сущности этого явления. Мало того, многие формулы, необходимые для расчётов, можно составить без вывода, просто на основании логических рассуждений, и он продемонстрировал это на примере основной формулы теории надёжности.

Не все преподаватели был такие, как Гольдин. Вернее, таких, как Гольдин, больше не было. Но по основным предметам, слава богу, преподаватели были приличные. Радиотехнику преподавал Абель Аронович Ризкин, акустику — профессор Андрей Владимирович Римский-Корсаков (потомок того самого), телевизионные устройства — профессор Виктор Леонидович Крейцер, телевизионные системы — профессор Павел Васильевич Шмаков. Курс математики читал профессор Егоров. Это был немолодой, но энергичный человек. Говорили, что он занимается альпинизмом. Профессор не любил сквозняков. Зимой, перед его приходом мы специально открывали форточку в окне справа от его стола. Он входил в аудиторию и, увидев открытую форточку, проходил мимо своего стола, легко вскакивал прямо с пола на подоконник и закрывал форточку. Ради этого зрелища мы и открывали форточку.

А вот с предметами, которые мы считали второстепенными, дело было порою смехотворное. Теорию машин и механизмов читал доцент Якубовский. Он был не очень силён в русском языке, часто употребляя, например, такой оборот речи: «Если память мне не ошибает, то…». Практические занятия по этому предмету вёл доцент Здорнов (мы его сразу же перекрестили во Вздорного). На его занятиях наша компания — я, Юра Куранов, Андрей Петров, Юра Прейс, Юра Миронюк и другие, занимали места за задними столами довольно большой аудитории. Доцент Здорнов, маленький и очень важный человек, стоя у доски, что-то говорил и писал мелом. Мы же заводили песню: «Из-за острова на стрежень, на простор морской волны, выплывают расписные Стеньки Разина челны…» Сначала тихонько, а потом всё громче и душевней. Доцент Здорнов переставал писать, прислушивался и миролюбиво говорил: «Вы бы потише, ребята». Мы послушно снижали громкость и продолжали петь.

Быстро летели годы учёбы. Практику я проходил на Московском и Ленинградском телецентрах и в НИИ телевидения. Наконец наступила пора защиты. Темой моей дипломной работы была разработка гамма-корректора для Ленинградского телецентра. Я получил диплом с отличием.

При распределении меня оставили работать в Ленинграде, направив на работу в лабораторию Ленинградской дирекции радиосвязи и радиовещания, находившуюся в Доме радио. В сферу деятельности лаборатории входил и телецентр. Работа была интересная и очень разнообразная, что было полезно для расширения моего инженерного кругозора. Я, например, участвовал в настройке новых телевизионных передатчиков, рассчитывал конструкцию и руководил монтажом и настройкой антенного павильона и антифедингового устройства антенны-башни средневолновой радиостанции в Ольгине, измерял с самолёта ПО-2 характеристику направленности ольгинской антенны и вел многие другие интересные работы. Ра-ботая в Доме радио, я познакомился со многими «творцами»: со спортивным комментатором Виктором Набутовым — отцом Кирилла Набутова, с дикторами Нелли и Ростиславом Широких, с руководителем концертного оркестра Анатолием Бадхеном. В буфете Дома радио пил портвейн (бутылка на двоих) с народным артистом Николаем Симоновым (он записывался в какой-то передаче). За это я был «удостоен» карикатуры в стенгазете с надписью, что-то вроде: «Пьянство на работе не украшает молодого инженера».

Всё это было очень интересно для молодого человека, вступающего в самостоятельную жизнь, но не вполне серьёзно. Поэтому при первой же возможности я перешёл в НИИ телевидения, чтобы заняться настоящей работой, о которой я когда-то мечтал.

Большая комната на втором этаже дома на набережной Фонтанки. Из окна открывается прекрасный вид на Летний сад, раскинувшийся на другом берегу реки. Сквозь деревья можно рассмотреть жёлто-белый домик — Летний дворец Петра. Сбылась моя мечта: 12 июня 1956 года я принят на работу во Всесоюзный научно-исследовательский институт телевидения. Посередине комнаты стоит на штативе телевизионная передающая камера со снятыми боковыми крышками. Из неё торчат жгуты проводов с разъёмами на концах. Рядом — стол с кипой схем и чертежей и несколько стульев.