Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

Еще об отношении к друзьям. Однажды Юру пригласили поработать в журнал «Рыбоводство и рыболовство». Какая-то дама была беременна, и его взяли в штат ровно на месяц. За этот месяц Юра сразу всех друзей пригласил работать в журнал и умудрился напечатать девять человек, в том числе вышла и моя фотография на обложке.

Когда наступала весна, у Юры начинался зуд: надо было убегать из Москвы, ехать куда-то, и каждый раз мы готовили какую-нибудь поездку. Зуд начинался еще в феврале, но обычно ему приходилось долго ждать, всегда находились какие-то дела и обязательства. Очень серьезными по масштабу были поездки на реки Вишеру и Велс. Мы ездили туда несколько раз, и всегда требовалась особая подготовка, потому что нужно было лететь самолетом до Свердловска или до Перми, потом вторым маленьким самолетом — до Красновишерска, а оттуда подниматься по реке почти сто километров до поселка Велс. Это был последний посёлок на нашем пути и последний магазин, в котором мы запасались сухарями, продуктами.

В первой поездке мы поднимались высоко в верховья Вишеры. В 63-м году Юра уже был там с Николаем Силисом и его братом Вадимом и теперь со мной вернулся туда, помня эти уникальные места. Там с одной стороны начиналась река Печора, а с другой — речка Мойва, то есть мы были почти на границе Полярного Урала. Поднимались на лодках, иногда моторы были невозможны из-за маленькой глубины, шли на шестах. В верховьях Вишеры были два дома и жили Пантелеймон и его дочка с мужем (рассказ «Пантелеевы лепёшки» написан там). Когда-то, наверное, они сбежали от людей и построили эти уединенные дома в верховьях реки. Километрах в двадцати от них была охотничья избушка, а вокруг на сто километров никакого жилья.

В следующий раз нас забрасывали на лодках в верховья Вишеры, и мы через перевал уходили в верховья реки Велс. На этой речке, в закрытом, далеком от жилья месте Вадим Силис построил охотничью избушку. Она была совершенно новая, и мы поехали на нее посмотреть.

Многие писатели высиживают за столом свои рассказы и мысли, но для Юры это было неприемлемо, ему нужно было прожить всё и все его герои реально встречались нам в путешествии. После поездки на Велс была сделана книжка «Избушка на Вишере». Мы специально изменили название реки, так как боялись, что на Велс начнут добираться путешественники, хотя и на Вишере была своя избушка.

Когда кончалась наша поездка, Юра хотел оставить в избушке вырубленную икону, но местные сказали, что все равно ее украдут, а в худшем случае истопят ею печь, и Юра забрал ее с собой. Во второй избушке на Велсе вместе с Силисом они вырубили целый рельеф на стене — этих же святых. И когда мы издавали книжку в издательстве «Детская литература», я очень переживал, что крупный план избушки выкинут из книги. Два святых на фотографии читались, пусть и неявно, но никто не возражал, и фотография состоялась. Так что Косма и Дамиан все время нас сопровождали в путешествиях и после них

В удивительных местах на Цыпиной горе Игорь Соколов, Витя Белов и Юра купили в складчину дом. Туда ездили все, кто хотел, и большими компаниями, дом этот многих согрел и многим показал Ферапонтове Гора-то, в общем, была просто возвышенностью, но открывающийся оттуда пейзаж грел душу. Приезжая туда, мы отдельной поездкой обязательно бывали в Кирилло-Белозёрском монастыре, удивительном памятнике архитектуры. В Ферапонтово мы ходили за хлебом, за водкой — там был ближайший магазин — каждые два-три дня, проходя три-четыре километра мимо Ильинского озера, церкви. А придя туда, было как-то неприлично не посетить Валентина Ивановича Вьюшина, который был на вид строг, но всегда нас принимал и в душе любил, когда к нему приходили, а Юру-то особенно любил, открывал нам монастырь в любое время. Нам повезло, потому что мы могли свободно походить, повосхищаться, когда там никого не было.

Вьюшин был сторожем и уборщиком, имел все ключи и когда-то, во время войны, сохранил для всех Ферапонтово. Помню его рассказ, как в монастырь хотели выгрузить мерзлую картошку. Он взял ружье, встал на крыльцо и сказал председателю: «Застрелю». А в военные годы это было неповиновением властям, и на следующий день он сложил в чемоданчик самое необходимое, попрощался с женой и стал ждать, когда за ним придут. Председатель позвонил в Москву о саботаже, но звонок попал на грамотного человека, который знал, что такое Ферапонтово. Это и спасло Вьюшина, хотя это скорее было исключением из правил, счастливым случаем. Тем не менее, если б выгрузили там картошку, фресок мы бы уже не увидели.