Барт ван Эс - В поисках Лин. История о войне и о семье, утраченной и обретенной

Когда мы с Лин встретились в декабре 2014 года, то для нее давняя детская фотография за школьной партой с Япом была лишь одним из узелков на память. Однако в октябре следующего года Лин получила письмо от сокурсников по колледжу: ее приглашали на встречу курса. Среди организаторов был и Яп. Хотя Лин решила не ехать, но на письмо ответила и спросила, как его дела. В конце концов, ведь они учились вместе еще и в детстве. Завязалась переписка по электронной почте, а потом они с Япом увиделись – сначала в Амстердаме, затем в деревне Велп под Арнемом, где он теперь жил.

Погожим майским утром 2016 года Лин сходит с амстердамского поезда на Центральном вокзале Гааги. Ей предстоит третья встреча с Япом. В прошлый раз, в Велпе, они вместе вспоминали детство и речь зашла о еврейской школе – Лин упомянула, что не прочь ее навестить. Яп, который жил в Гааге до восемнадцатилетия, до сих пор помнит, где стояла школа. Теперь там памятник.

Яп ждет Лин в здании вокзала, в зале с высокими потолками. Он слегка расплылся, опирается на палку, но в нем до сих пор осталось что-то от школьника. Яп в кепке, а рубашка и пиджак у него в такую яркую полоску, что Лин улыбается. От Япа исходит душевное тепло, он непринужденно и сердечно идет Лин навстречу и обнимает ее.

Вскоре они уже сидят на террасе кафе в лучах весеннего солнца и за кофе обсуждают дальнейший маршрут. Прежде всего Лин хочет навестить свой старый дом на Плеттерейстрат, а оттуда недалеко и до начальной школы. Дальше – пешком до памятника на месте еврейской школы, а потом обед вдвоем. У них впереди весь день.

Часом позже Лин и Яп стоят под аркой красного кирпича, а перед ними – дверь с номером 31 по улице Плеттерейстрат. Справа от них бетонные ступеньки с металлическими перилами ведут на площадку к дверям с номерами 27 и 29. На этой самой площадке Лин с Лилли когда-то сидели, прижав носы к перилам и свесив ноги. Здесь мать Лин оставляла свой велосипед. По этим ступенькам Лин взбегала, торопясь спросить маму, можно ли рассказать друзьям секрет, что она уезжает. Лин и Яп молчат, вспоминают, размышляют.

На месте их начальной школы теперь жилой дом в двенадцать этажей из темного кирпича, массивный и мрачноватый. В восемьдесят три года Лин и Яп перед этой громадой кажутся себе маленькими, куда меньше, чем когда-то детьми перед зданием школы. Лин легче, что она пришла сюда с Япом, – так правильно.

Беседуя, они идут по набережной канала к центру города, мимо проносятся машины, и уличный шум отскакивает от грязных витрин запущенных магазинчиков. У Лин с Япом находится много общих тем, касающихся не только прошлого. Беседа легко перетекает от одного к другому: говорят о концерте, на который подумывают пойти вместе, о песенке, которую, помнится, вместе разучивали в начальной школе, о том, что Яп собирается съездить к сыну в Израиль, о выставке скульптуры, которая в июле планируется здесь, в Гааге. Время от времени они останавливаются, и Яп рассказывает Лин, что стояло на том или ином месте, где теперь гостиницы и офисные здания с зеркальными стенами, сверкающими на солнце: тут была старая булочная, а там зеленная, а вот там – скобяная лавка дядюшки Лин.

Вот они и у цели: здесь когда-то стояла старая еврейская школа. Теперь тут симпатичная площадь с современными домами и мощеной пешеходной зоной, засаженной сикоморами. Перед японским рестораном – ряды зонтиков над столами, а по другую сторону – величественные стены и сад при церкви XVII века. Кучки ветхих домов, которые теснились здесь во времена их детства, больше нет. Яп осматривается, опираясь на палку.

Памятник не слишком бросается в глаза, но Лин и Яп быстро находят его под сикоморами: это небольшая композиция из стульев, выполненная из блестящих стальных трубок. Подойдя поближе, Лин и Яп видят, что стульев шесть, с перекладинами, как у лестниц, и все на разной высоте. К крайнему стулу прислонен велосипед, а на самый верхний карабкается темноволосая девочка, серьезная, сосредоточенная, чтобы не упасть. Неподалеку стоит женщина и одобрительно улыбается ей.

Памятник на месте старой еврейской школы сделан в виде детской лазалки, и он сливается с бурлением уличной жизни. Лишь присмотревшись, замечаешь, что на стальных трубах выгравированы имена и возраст. Это имена погибших детей: всего их четыреста.