Франц Запп - Сталинградский пленник 1943–1946

Вилли и многие пленные были заняты другими работами, например, приходилось чистить отхожее место и вскапывать землю при отсутствии плуга. Нормой было 180 кв. м пахотной земли или 100 кв. м газонов. Нечистоты использовались как удобрение для полей. Занятие не из приятных, но никто от него не отлынивал. Как это ни удивительно, совместная жизнь в коллективе и идеалистические лозунги коммунистов существенно смягчали суровые нравы плена.

Однажды во время завтрака вошел староста нашей казармы и сказал, что лесничий просит дать ему помощников для тушения пожара на торфяном болоте. Идти вызвался Вилли, к нему присоединилось еще несколько человек. Они взяли деревянные ведра, кирки, лопаты и сразу отправились к месту пожара. Шагать пришлось около двух часов. Огня не было видно, только кое-где поднимались маленькие облака дыма. Высохшее торфяное болото горело под землей, надо было очень осторожно двигаться, чтобы при ходьбе не провалиться в горящий торф. Сначала требовалось выкопать скважины, а затем залить их водой. Потом прокладывали траншеи с водой для локализации очагов. О еде, конечно, нечего было и думать, и лишь поздним вечером, вернувшись домой, «пожарные» получили разом завтрак, обед и ужин.

В эти дни Вилли заболел тяжелым бронхитом с лающим кашлем и попал в санчасть. Ночью в его палату из соседнего рабочего лагеря привезли больного, у которого было прободение желудка. Утром его, несмотря на недостаточное хирургическое оснащение, оперировали, но спасти больного не удалось. Сам Вилли оставался в лазарете, пока не прошел бронхит.

Заведовал антифашистскими курсами русский майор Исаков, и проходили они в приятной атмосфере. Если бы не клопы, тогдашняя жизнь почти не оставила бы неприятных воспоминаний. В нашем распоряжении была большая библиотека на немецком языке, и я был ее усердным читателем. Некоторые книги я читал второй раз, например, «Капитализм и социализм за 20 лет» Евгения Варги. В ней приводились умело подобранные сравнения в пользу социализма, что выражалось в процентах, но редко в сопоставимых величинах. Статистика давала возможность любого маневра, особенно при сравнении совершенно разнородных явлений. Было интересно читать брошюру Сталина, которую он вроде бы писал в Вене, и его рассуждения о том, почему австрийцев следует считать нацией, это было еще во времена монархии. По определению Сталина, многонациональные страны, например, Россия или Швейцария, населены одной нацией, в противоположность господствовавшему в те годы мнению, согласно которому единство нации обусловлено общим языком. Определяющим условием, по Сталину, является не язык, а воля народов, желающих жить на исторически сложившейся территории и иметь общую историю. Он вполне допускал, что люди с одинаковым языком образуют различные нации, как, скажем, англоязычные народы образуют английскую, американскую, канадскую нации, в то же время швейцарская нация состоит из населения, которое говорит на четырех разных языках. Для пробудившегося в нас австрийского самосознания это была благотворная идея. На занятиях мы также узнали, что быстро развивавшийся в прошлом веке национализм тесно связан с усилившейся индустриализацией. Так как предприниматели, капиталисты искали для своей продукции защищенные рынки сбыта, они выдвинули принцип, по которому носители определенного языка являются одной нацией, должны жить вместе и создавать свое национальное государство. Это государство об-» разует затем рынок сбыта продукции при исключении конкуренции со стороны других национальных государств. Идеальным состоянием, согласно этой логике, была бы автаркия. В качестве последствий указывались: быстрое образование национальных, государств и национальной промышленности в Европе, а также — первая и вторая мировые войны. Нас учили, что благодаря второй мировой войне промышленность скачкообразно достигла нового уровня развития и стала такой мощной, что капиталистам потребовалось расширение рынка, поэтому время национальных государств и стремления к автаркии уже прошло и капиталисты якобы ратуют за объединенную Европу. Так преподносилась новая форма империализма. Меня заинтересовала теория Карла Маркса о скачкообразном развитии капитализма, поскольку новые отрасли промышленности основывались на опыте более ранних отраслей. В то время, как старые производства были склонны как можно дольше использовать существующее оборудование, новые использовали и более совершенные машины и технологии, вытесняя с рынка старые индустриальные страны. Это привело к первой, а затем и ко второй мировым войнам.