Константин Симонов - Симонов и война

С товарищеским приветом,

уважающий Вас Константин Симонов.

Еще одно дополнение к моим предыдущим двум письмам.

Я познакомился с замечаниями Военно-мемуарной группы отдела печати Управления пропаганды и агитации Главного политуправления СА и ВМФ, сделанными по последней части моей рукописи «Разные дни войны» — «Сорок четвертый». Почти все замечания, сделанные моими товарищами-рецензентами по тексту третьей части моей рукописи я принял и внес соответствующие исправления в верстку. К числу принятых мною замечаний относятся замечания, сделанные по следующим страницам рукописи: 11, 32, 37, 41, 44, 59, 72, 105, 119, 124, 128, 129, 141, 158, 167, 169, 172, 180, 183.

На указанных в письме Военно-мемуарной группы страницах 154 и 165 — пометок не обнаружил, да и в тексте там, как мне кажется, нет ничего хоть сколько-нибудь спорного. Видимо, тут опечатки в отзыве.

С пометкой на странице 95 — согласен частично — сокращать не стал, но для большей ясности внес соответствующую дополнительную фразу.

С пометкой на стр. 163 — не согласился. Сейчас в контексте все стоит на своем месте. Купюра нарушит ход повествования. А нужды в ней нет.

Пометку на стр. 173 не принял — ну и что ж такого, что песню поет некрасивая девушка? Так было сказано у меня и в рассказе «Ночь над Белградом». Некрасивая, а зато хорошая!

Таким образом, повторяю, за самыми малыми исключениями все частные постраничные замечания принял.

Продумал я и четыре замечания, содержащиеся в тексте письма моих товарищей-рецензентов.

1) Пожелание опустить строки, в которых дается оценка финским солдатам (стр. 67 рукописи) — учел частично — заменив эпитет «превосходные» на «стойкие», более отвечающий сути дела. Саму же фразу оставил — ибо она подтверждает важную и верную мысль — что быстрый разгром финнов в 1944 году на Карельском перешейке был результатом нашей неизмеримо возросшей силы и мастерства, а не результатом слабости противника.

2) Указание на то, что надо проверить в НМЛ текст телеграммы Ленина, о котором упоминает в своем рассказе генерал Козырь. В данном случае думаю, что у редакции есть две возможности: или проверить текст телеграммы на имя Козыря, которую он приводил мне по памяти, наизусть, или снять этот текст в моей рукописи, оставив только упоминание о телеграмме без цитации ее текста. Я на всякий случай сделал в рукописи соответствующую купюру (которую, если найдется текст телеграммы — можно восстановить).

3) Рекомендация, что «не следует приводить из старого румынского букваря цитаты по поводу территориального вопроса» (стр. 50–51). Не думаю, что это верно. Думаю, что, наоборот, о планах Антонеску — создании «Великой Румынии», включающей в себя нашу Одесскую и Каменец-Подольскую области, — не бесполезно напомнить. Ровно ничего обидного для народно-демократической Румынии в таком историческом напоминании не содержится. Это может задеть только идейных наследников Антонеску — больше никого. И пусть заденет.

Так обстоит дело в принципе. Одну частную поправку, более точно объясняющую причины, по которым я вспомнил о «Транснистрии» — я все же внес, и, думаю, на пользу дела.

4) Мнение моих товарищей-рецензентов, что «на наш взгляд нет необходимости говорить о том, что при определенных обстоятельствах могли бы развернуться боевые действия между русскими и болгарами. Такие предположения ничем не обоснованы» (стр. 132–133), — заставило меня еще раз подумать над соответствующим местом моей рукописи. Вопрос действительно очень деликатный, хотя сама мысль, возникавшая у меня тогда в 1944 году — что вдруг бы все сложилось не так хорошо, как сложилось в действительности, — мысль, имеющая право на существование в «Дневнике писателя».

Тут вопрос очевидно не в самой мысли, а в предельной тактичности ее изложения. Я внес в текст рукописи в этом месте целый ряд поправок, которые, как мне думается, теперь полностью исключают возможность какого-либо неправильного толкования того, что я хотел сказать.

Хочу еще раз попросить Вас передать благодарность товарищам из Военно-мемуарной группы — теперь прочитавшим и отрецензировавшим уже всю мою рукопись целиком. Их замечания и пожелания в большинстве своем оказались весьма полезными для меня, я признателен им за это.

Уважающий Вас Константин Симонов.