Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 1. Дневники - 1939

/5 [ декабря ] (писано 16-го в 8 У4). (Из университета вчера (14-го) я ходил с Славянским в Пассаж и смотрел там на женщин.) Читал Гизо, прочитал лекцию и спал. Хотел начать снова писать словарь из летописей, но не начал, потому что знал, что не кончу, да если и кончу, то нечего отличаться перед Срезневским до окончания в университете. После чаю — к Вас. Петр., у которого просидел до ЮѴ4. Над. Ег. оставляла, когда я хотел уйти раньше. Играли в карты. Вас. ¥ Петр, мастерски плутует, и мне так не удается. Говорил ему о том, хорошо ли играет на би/ѵь-ярде, — сказал, что нет, и сказал: «Это пробуждает во мне дрожь — то, когда я играл на нем, была самая мрачная эпоха в моей жизни». Говорит: «Надя говорит, что поедет в Штутгарт, вы проводите». — Хорошо, я уж и думал, что это так — если бы это было так, хорошо бы было. Да едва Ли будет. Она бы приехала туда, не зная по-немецки, поэтому несколько времени, пока образуется (в это же время и по-немецки выучится), не бывала бы в обществе, ее никто бы не знал, — и после явилась бы решительно дамою — это было бы хорошо, как это будет здесь — я не знаю. Вас. Петровичу какой-то господин, родственник Залеманов (Гринцевич), предложил переводить какое-то рассуждение. В пятницу будет в театре и у него и в субботу у меня.

16 [декабря] (писано у Фрейтага на лекции, 17-го в пятницу). — Утром в 10 к Издеру, где ничего нового не нашел; в 1 [96] Неразборчиво. Ред> 1 оттуда вышел, просидевши час, и в университет, где читал Ла-фатера Физиогномику 105, которая не удовлетворяет меня, потому что только (читал я конец I и II тома) замечания инстинктивные, но в этот час несколько развились мои понятия, но и кроме того в библиотеке слишком много нужно времени для того, чтобы с пользою читать, потому что [нужно] много времени и внимания, чтобы внимательно разбирать портреты; хорошо он говорит об однородности черт в лице, так что если хоть одна черта в портрете истинна, то по ней собственно, говоря по теории, можно бы было поправить все неверные, если б наука была совершенно развита.

Идя в университет, заходил к Ал. Фед., у которого взял 5–9 декабря «Debats> и оставил записку, в которой говорил, чтоб пришел ко мне… Пришел в самом деле в 6Ѵг. Как пришел из университета, я (но времени [96] Неразборчиво. Ред> за обедом до пяти) в баню за 7 к. сер., много народу было, однако, ничего, вымылся, кажется, хорошо. Пошел собственно потому, что на подбородке стала от грязи дрань, руки слишком загрязнены от кисти до локтя, и свое дело в нужнике слишком делал грязно и неловко, так что все должен был чесать. Ал. Фед. просидел до 10; после читал «Debats» и теперь принес 9 ноября Славинский, которому хотелось прочитать Прусскую конституцию, которая здесь помещена. Залеман в унпверси-т. ете сказал, что надежда на Штутгарт решительно не потеряна, но граф в холере и должно ждать, когда выздоровеет.

/7-го декабря . — Ныне последний день, в который до нового года будет мне это тяжелое обстоятельство — сходить утром в университет, после'к Ворониным, отчего я всегда почти уставал весьма, и поэтому пятница, день усталости, и вторник, Никитен-киной лекции — два основные дня недели, из которых один я не дождусь пока пройдет и рад, когда пройдет, а другого, когда придет, жду, поэтому суббота — понедельник лучше для меня были дни, чем среда — пятница.

О Вас. Петр. — Мне лучше хотелось бы, чтоб он получил хорошее место в театре, чем в Штутгарт, однако, сказать хорошенько не' могу, чтобы последнее для него могло быть лучше, а если для него все равно, то лучше для меня, если б он остался здесь. Расскажу свои мечты относительно того и другого случая, В первом случае он тотчас принимается за образование Над. Ег., занимает хорошую квартиру, я бываю у него и у нее; с нею мне становится говорить так. же приятно, как в первые дни после свадьбы было приятно смотреть на нее; так как ему не нужны деньги от меня, то я или заставлю Терсинских занять такую квартиру, где мне особая совершенно комната и особый ход, так что они обо мне и знать почти ничего не будут, не только мешать мне, или схожу от них. Во втором случае — Над. Ег. после, до лета, переходит жить, конечно, к отцу; я бываю там часто, но не так часто, чтобы можно было подать повод к каким-нибудь недоразумениям; говорю много с ней, делаю ей всяческие услуги мелкие и удовольствия, сколько могу; она всегда принимает меня с удовольствием, потому что я приятель Вас. Петровича и говорю с нею о нем; приходит июнь и я провожаю ее в Штутгарт. Здесь рождаются различные у меня сомнения в возможности мне ехать; во-первых, от папеньки и маменьки, — но они, я думаю, согласятся, чтобы я побывал за границею, потому что это для меня в самом деле полезно в отношении учения и всего; во-вторых, главное, со стороны правительства, которое не позволяет выезжать раньше 25 лет или окончания курса — ну, это как обделать, это я уже не знаю, это меня вводит в сомнение. Какой я чудак, напр., думая об этом, я знаю, что, во-первых, едва ли и поедет Вас. Петр, в Штутгарт, а если поедет, то, конечно, не меня, такую россомаху, попросит проводить Над. Ег., для чего нужно, конечно, опытность, и предусмотрительность, и расторопность, и проч.; но все думаю, т.-е. не думаю об этом, а само приходит в голову и развертывается там и о приятности свидания с ним и оказания ему услуги, и проч.; потом думаю о переписке с ним и о том уже думаю, будет ли правительство распечатывать письма или нет, — славный Манилов.