Сезон в Париже прошел с большим успехом. Я станцевал постановку Олега Виноградова «Петрушка». Это был спектакль, связанный со смертью Сахарова, и Олег Михайлович прочувствовал это и поставил совершенно фантастический спектакль на то время. Получился очень серьезный философский балет, ничего общего не имеющий с фокинским и дягилевским «Петрушкой». Но музыка была та же, и идея абсолютно легла на постановку.
Замечательные балерины, с которыми мне потом посчастливилось работать, – это Юлия Махалина и Татьяна Терехова, с которыми мы танцевали премьеру балета «Баядерка» в Кировском театре, а потом на гастролях я танцевал и с Галиной Мезенцевой, и с Любовью Кунаковой, и с Алтынай Асылмуратовой, Жанной Аюповой, с Олей Ченчиковой.
Было три или четыре очень хороших гастрольных тура, но на одном из них, в Вашингтоне, я получил серьезную травму. С одной стороны, это остановило балетную карьеру, а с другой – открыло новые горизонты для постановок. И в 1992 году я занялся собственным проектом, который назвал «Возвращение Жар-птицы». Проект хорошо приняли в Москве и Ленинграде, и его финалом стал перенос двух спектаклей – «Жар-птица» и «Шахерезада» – на сцену Мариинского театра.
Илзе:Как ты решился начать такой грандиозный проект? Ведь надо было создать труппу, возобновить хореографию, найти средства на костюмы и декорации, снять фильм, стать режиссером этого балетного проекта, убедить людей стать соавторами – например, нашего выдающегося оператора Павла Тимофеевича Лебешева.
Андрис:Думаю, что я почувствовал момент, который нельзя упустить. В Советском Союзе тогда происходили совершенно фантастические революционные явления, и можно было сделать то, что в Нью-Йорке, возможно, мне бы не удалось никогда: в Америке очень много людей, которые стоят выше и принимают сакраментальные решения – кто будет танцевать, кто из артистов будет главным, кто из дирижеров должен работать. Но я стал это делать в Советском Союзе. Уже приближалось ощущение, что скоро Союз рухнет и будет новая Россия. Так и случилось. Получилось очень символично: в балете «Жар-птица» рушится кощеево царство и происходит освобождение русского сказочного государства от власти Кощея Бессмертного. Все это легло на душу и мне, и зрителю. В Кировском театре спектакли «Жар-птица» и «Шахерезада» идут с огромным успехом до сих пор. А в Петербурге я много работал с молодыми артистами.
Илзе:Работать с артистами для тебя было внове, никогда раньше ты не работал как педагог. Насколько это твое занятие?
Андрис:Уже в Нью-Йорке я начал репетировать с артистами, когда было свободное время. Мы репетировали разные партии, мне это было очень интересно. Думаю, что Олег Михайлович Виноградов почувствовал во мне этот дар, и в Петербурге он попросил меня взять шефство над молодыми. Все уехали на гастроли, а я репетировал с Андрианом Фадеевым, с Андреем Баталовым, с Ильей Кузнецовым. У меня было около шести или восьми учеников. Кроме этого я репетировал свои спектакли, был очень занят, и к тому времени созрел интересный проект у Валерия Абисаловича Гергиева. Я поставил «Сказание о невидимом граде Китеже» с художником Анатолием Нежным, премьера была в Париже, в театре Елисейских полей. Мы восстановили спектакль, декорации к которому когда-то рисовал Билибин. Мы нашли эти эскизы и по ним создали наш град Китеж – очень красивый и необычный спектакль. Для меня это было большим событием: я работал с очень хорошими певцами, подружился с Любовью Казарновской, которая пела премьеру в Париже. Мне очень понравилось работать с оперными артистами, и в итоге моя постановка «Евгения Онегина» для Галины Павловны Вишневской стала неким этапом. Она прошла в Париже на сцене театра «Эспас Карден» в юбилей Галины Павловны.
Все, что я делал в Петербурге, стало очень важным и судьбоносным. В 1998 году родилась моя дочка Ксения, и наша семья перебралась в Москву. Работа с Благотворительным Фондом имени Мариса Лиепы началась именно с моего переезда в Москву. Так случилось, что наш отец умер накануне создания своей собственной труппы, которая называлась бы «Труппа Мариса Лиепы». Помню, как Сережа Радченко просил отдать имя отца, но я тогда ответил: «Если бы отец был жив, он бы вам это имя предоставил. Но поскольку его нет, я вам отдать его имя не могу». Сегодня Фонд делает то, о чем, наверное, мог мечтать наш отец. За эту фамилию несем ответственность мы с тобой и я лично, когда делаю спектакли и мероприятия Фонда. Отец никогда ничего не делал «спустя рукава», он всегда работал по максимуму, поэтому любой спектакль или концерт, который выходит под эгидой Фонда, точно так же прославляет и имя Мариса Лиепы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу