Марк Любомудров - Федор Волков

Отпевание происходило в монастырском соборе. Гроб с телом Федора Григорьевича, украшенный резными аппликациями, на шести точеных ножках, стоял на постаменте, покрытом малиновым бархатом. Полосы серебристого и золотого газа были наброшены сверху. Букеты живых цветов легли к ногам артиста. У изголовья на подушечке из белого атласа поместили увитую красными розами театральную корону — ее позолота лучисто светилась в пламени зажженных свечей.

О. А. Кипренский.

Портрет И. А. Дмитревского.

Гравюра карандашной манерой. 1814. Фрагмент.

За гробом шли люди разных чинов и званий, разных сословий, от «знатнейших придворных кавалеров» и высшего духовенства до простонародья. Волков был погребен на кладбище все того же Златоустовского монастыря.

Полную меру потрясения, которое вызвала кончина основателя русской сцены в сердцах его друзей и соратников, выразила элегия А. П. Сумарокова. Она создана вскоре после смерти Волкова и написана в форме обращения к И. А. Дмитревскому:

Много духовных сокровищ заключил в себе век восемнадцатый, сыном которого был и Федор Волков. Это век блестящих имен, ко многим из которых уже современники прибавляли определение «великий». Век Петра I и Ломоносова, Фонвизина, Сумарокова, Державина, Новикова, век Румянцева, Ушакова и Суворова, Ползунова и Кулибина, Беринга и Крашенинникова, Челюскина и Баранова, Татищева, Рокотова и Баженова, Растрелли и Екатерины Дашковой, Бортнянского и Березовского. В этом веке родился Пушкин…

То была эпоха нового пробуждения и подъема русского национального самосознания. Покончив с бироновщиной, Россия, по выражению историка С. М. Соловьева, «пришла в себя». Это не замедлило сказаться на развитии культуры и искусства: «Народ, пришедший в себя, начинает говорить от себя и про себя, и является литература, является язык, достойный говорящего о себе народа, являются писатели, которые остаются жить в памяти и мысли потомства, является народный театр, журнал… университет».

Создавалась благоприятная атмосфера для утверждения и развития отечественного просвещения и национальных сил русской культуры. Пафос нового поколения (к нему принадлежал и Волков), вступившего на общественное поприще, лучше всего выразили известные строки оды Ломоносова:

Волков показал себя титанической личностью. Он был человеком непреклонной воли и неотступного действия. Они оказались равны его художественному гению, который черпал силы в горячей любви к Родине.

Белинский в статье «Петровский театр» сближал Волкова с Ломоносовым и другими блестящими деятелями XVIII века. Ставя их имена в пример, критик мечтал о времени, когда наконец «в русских утвердится полное уважение к самим себе, к своему родному» и рассеется «это жалкое предубеждение», мешающее «русским быть русскими». «Волков — лицо историческое, человек великий… движитель общественной жизни», — указывал В. Г. Белинский.

Самородок с берегов Волги, вышедший из глубин народной жизни, Волков, подобно своему современнику, бывшему архангельскому мужику, гению нашей науки Ломоносову, доказывал могучую силу щедрой талантами российской земли.

Его искусство, уходя корнями в историческую почву родины, сконцентрировало в себе народные идеалы и чаяния. Оно неразрывно связано с сокровищницей русского национального духа.

Свет волковского гения, пронизывая века, утверждал веру в высокое предназначение искусства.

Актер-просветитель утвердил сценическое творчество как школу гражданских чувств и патриотический пафос завещал своим преемникам как главную ценность.

Волков умер молодым. В момент смерти ему едва исполнилось 35 лет. Но главное дело жизни он успел завершить — его усилиями возник и утвердился первый русский государственный театр. Он дал начало тому историческому этапу, на котором в последующем отечественный театр выдвинулся в ряд крупнейших явлений мировой культуры.