Петр Кононков - Мой жизненный путь

Утром 21 июня 1961 года мы прибыли в г. Улан-Батор. Поскольку чиновники Министерства сельского хозяйства СССР не сообщили руководителю группы советских специалистов, работающих в сельском хозяйстве МНР, Д. Аксенову, нас на вокзале никто не встречал. Наши попутчики помогли созвониться с посольством СССР в МНР и сообщить о своём прибытии. Нам предложили ожидать на вокзале, а сами связались с Управлением госхозов при Совете Министров МНР и примерно через 30-40 минут к нам пришёл, улыбаясь, монгольский товарищ, забрал нас, отвёз в квартиру для иностранных специалистов, выдал в качестве аванса определённую сумму тугриков, и мы договорились о встрече на завтра в управлении.

Во время поездки в вагоне мы уже выучили несколько фраз на монгольском языке сайнбайну это "здравствуйте", их байерлаа ― "большое спасибо" и Монгол улус мандтугай, что означает "да здравствует монгольское государство". Однако когда пришли в отдел земледелия Главного управления Госхозов при Совете Министров МНР (на правах Министерства госхозов; а Министерство сельского хозяйства

МНР располагало в своём подчинении сельскохозяйственными объединениями типа наших колхозов) то оказалось, что начальник отдела Лувсан Очирин Бадарч и агроном по овощеводству Шаравын Гунгаа-дорж прекрасно говорят по-русски, так как Бадарч окончил сельскохозяйственный институт в г. Ташкенте, а Гунгаадорж ― Московскую сельскохозяйственную академию имени К. А. Тимирязева. Остальные трое специалистов отдела довольно прилично говорили на русском языке, хотя акцент и стилистические погрешности сразу показывали на их монгольское происхождение.

Начальник Управления Лохуус и его заместитель по земледелию определили нас в отдел земледелия. Меня ― как специалиста по овощеводству и семеноводству, а Светлану Николаевну ― по семеноводству зерновых культур для консультирования Даваасурэна, окончившего Улан-Баторский сельскохозяйственный институт. Необходимо отметить, что до отъезда в Монголию мы основательно проработали всю имеющуюся литературу по сельскому хозяйству МНР и имели общее представление о состоянии земледелия этой страны.

1961 год был засушливым годом не только в Монголии, как и в ряде регионов Советского Союза. Урожайность зерновых культур оказалась очень низкой. Была поставлена задача подбора и закупки в СССР скороспелых и засухоустойчивых сортов под посев 1963 года.

Первое, что предложили монгольские друзья ― съездить в близлежащие госхозы, ознакомиться с их работой и осмотреть посевы зерновых овощных культур, после чего приступить к разработке рекомендаций для дальнейшей работы. Первые командировки были в старейший госхоз Жаргалан, директором которого был Герой труда МНР Адья, где имелось многоотраслевое хозяйство, и госхоз Борнур, в котором более развито было овощеводство, картофелеводство, а также животноводство и, в частности, молочно-товарная ферма.

В госхозе Жаргалант мы осматривали картофелехранилище, вырытое в горе. За счёт того, что после загрузки картофеля в такие хранилища передняя часть входа утеплялась соломой, а вход затем укрывался землей, в нём создавались идеальные условия для хранения картофеля (достаточно сухой воздух и постоянная, без перепадов, прохладная температура). Нам продемонстрировали один из отсеков, в котором хранился картофель в течение двух лет, во вполне удовлетворительном состоянии, без прорастания клубней.

Приехали в этот госхоз мы на УАЗах (джипы военного образца, распространённые после войны 1941-1945 гг.). В процессе обсуждения профессиональных вопросов вдруг верхом на лошади подъехал бригадир, и я рассказал монголам, как в Великую Отечественную войну в Сибири лошадей призвали в армию, а для выполнения хозяйственных работ поступили лошади из Монголии. В Сибири, в частности в Красноярском крае, зимой выпадает много снега, и сибирские лошади иногда не могли прокладывать в снегу дорогу, а монгольские, низкорослые лошади оказались более выносливыми, и в снегу, подгруженные "под брюхом" продолжали медленно, но продвигаться вперёд. Тут один монгол спросил меня, а не хотел бы я прокатиться на этой лошади в седле, я, конечно, согласился и легко (мне тогда было около 33 лет) вскочил в седло и слегка натянул поводья, и лошадь сразу помчалась рысью, я постарался сильнее натянуть поводья уздечки, а лошадь перешла на галоп. Однако поле перед горой было ровным, и лошадь шла галопом, но потом, я заметил, что она начала уставать и пошла медленнее; я слегка отпустил поводья и она пошла рысцой, а затем пошла легкой трусцой. И я понял, что была разница в управлении лошадьми у нас и в Монголии. У нас, чтобы замедлить бег лошади, нужно натягивать поводья, а у монголов, наоборот, для этого нужно опускать поводья. А для перехода лошади на рысь и на галоп нужно натягивать поводья. Вероятно, это сохранилось от древнейших времен: когда монголы шли в атаку, то приучили лошадей к переходу на быстрый бег путем натягивания поводьев. Когда я вернулся к машинам, монголы, прищёлкивая языком, выражали одобрение, что советский специалист владеет верховой ездой на лошади и уже частично признали меня за своего.