Эмир Чалбаш - Сковать боем!

Через некоторое время нам сообщили наземные войска, что экипаж «рамы» взяли в плен живыми. Оказалось, что в нем были 3 женщины, лаборантки.

Все кончилось для меня благополучно, а могло быть наоборот, «рама» чуть-чуть меня не сбила. Мы ведь хорошо знали, что у нее на хвосте имеется сильная пулеметная точка кинжального действия, но в азарте не хочется думать о таких вещах, а хочется самому нанести поражение врагу. Как раз в момент желания открыть огонь при первой атаке я оказался в поле действия пулемета «рамы». Это был еще один урок на будущее.

Наряду с другими многочисленными заботами о здоровье и благополучии летного состава действующей армии руководством в 1942 году было осуществлено еще одно, очень эффективное и замечательное мероприятие. Оно заключалось в следующем. Летный состав частей, систематически выполняющий боевые задания, по очереди, по одному, по два из полков в периоды затишья или же снижения интенсивности боевых вылетов направлялись сроком на 10 дней в дома отдыха для подкрепления здоровья. Это мероприятие было очень правильным и своевременным, оно сыграло большую роль в поддержании здоровья летчиков-фронтовиков. К осени 1942 г. подошла моя очередь, и я приехал в дом отдыха «Востряково» под Москвой.

Здесь мне посчастливилось познакомиться и даже жить в одной палате со всем известным, прославленным своими подвигами летчиком-истребителем Алексеем Маресьевым. Летчика Маресьева узнал весь мир, кто он, в каких обстоятельствах совершил подвиг. Нет необходимости повторяться еще раз. Все равно, лучше не обрисуешь образ героя Маресьева, чем это сделал великолепный артист Кадочников в кинокартине «Повесть о настоящем человеке». Дело в том, что после продолжительного лечения в госпитале Алексей Маресьев был направлен в дом отдыха «Востряково». Когда я приехал, он уже был там. Жили в одной палате. Я, как очевидец, могу еще раз повторить, что он действительно упорно тренировался в свободной ходьбе на протезах, прыгал и даже танцевал. На танцы ходили все вместе, он действительно превосходно научился танцевать именно в доме отдыха. Но каких сил и страданий стоили ему все эти тренировки, трудно передать. Когда возвращались в палату после танцев и он с нашей помощью снимал протезы, нам больно было смотреть на синие круги на ногах (выше колен) от ремней протезов. Для того, чтобы управлять протезами, он сильно затягивал ремешки, и от них оставались синие круги в местах затяжки. Он умел преодолевать боли, упорно стремился к своей заветной мечте – опять быть в строю и наравне со всеми опять бить подлого врага-фашиста. У Маресьева была тогда одна цель – пройти медицинскую комиссию и опять летать на истребителях. Он очень переживал и часто нас спрашивал:

– Как вы думаете, допустят летать или нет?

Мы, сами не веря своим словам, как могли, успокаивали его, что он будет летать на истребителях. Откровенно говоря, ни он сам, ни мы и никто другой не понимали и не осознавали – какой героический подвиг он совершил, и какой не виданный еще в истории авиации героизм он совершит в будущем! Таким он был в то время: упорным, действительно настойчивым, умеющим переносить неслыханные физические и душевные страдания во имя того, чтобы остаться в летном строю и в небе продолжать сражаться с ненавистным для советского человека врагом. Через десять дней мы уехали на фронт к себе в полк, он оставался там в ожидании медицинской комиссии. Все уже знают, что А. Маресьев совершил все же второй свой подвиг. Он летал на протезах на истребителях Ла-5 на боевое задание и не одного фашиста сбросил с неба на землю. Такого человека мало называть Героем СССР, его надо назвать герой в степени или герой героев, и того, наверное, будет мало, чтобы воистину оценить его подвиги во имя своей Родины.

Любая перемена места службы накладывает на человека определенную грусть, а на военного тем более, на фронте в особенности. Все родное, все привычное приходится бросать и на новом месте все начинать с начала. Кроме того, приходится расставаться с боевыми товарищами, с установившимися порядками, с местами, которые стали родными, еще приходится менять театр (район) боевых действий. Для военного человека, а для летчика в особенности, этот фактор имеет существенное значение. Но приказ есть приказ, его надо безоговорочно выполнять.

Точно не помню число, это было в начале декабря 1942 г., мне приказано убыть в 49-й Краснознаменный истребительный полк (КИАП) на должность командира эскадрильи на самолетах Ла-5. Полк базировался на аэродроме «Н» под Серпуховом. Боевых действий в данный момент полк не вел, а приводил себя в порядок после ожесточенных боев под Ржевом. 49-му КИАП пришлось иметь дело в воздухе с опытнейшими фашистскими летчиками берлинской школы асов, и он понес значительные потери в личном составе и технике. Кроме того, 49-й КИАП в этой операции действовал на совершенно новом типе самолетов. Фактически непосредственно в боях осваивали летчики новую технику. Наш новый самолет Ла-5 проходил так называемые армейские испытания под Ржевом в боевой обстановке. Естественно, это положение также отрицательно повлияло на действия полка против берлинских асов.