Ольга Черненькова - Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой

Лето выдалось необыкновенно жарким, но никто не уезжал на дачи, на каникулы. Приходилось много работать.

Летом 1919 года у Гумилева разгар романа со студийкой и поэтессой И. Одоевцевой. С ней он часто ездил в Царское Село, гулял в парках. При помощи студийцев тайком вывез из родного, теперь реквизированного дома свою библиотеку. Он переносил книги сначала в дом матери Н. Оцупа, потом перевез их в Петроград, на Преображенскую.

В конце мая и в июне Ахматова тоже гостила в Царском (теперь Детском) Селе у Рыковых, «на ферме». Ее подруга Мария Викторовна Рыкова была дочерью ректора Агрономического института и слушала лекции Гумилева в студии «Всемирной литературы». Пути бывших супругов постоянно пересекались, несмотря на то что Анна нигде не бывала.

Кстати, про учеников Гумилева Ахматова говорила:

– Обезьян растишь.

В преддверии зимы 1919–1920 года в голодном Петрограде 19 ноября на набережной Мойки в доме купцов Елисеевых открылся Дом искусств, или Диск, как сокращенно его называли обитатели. У Диска была задача помочь выжить творческим людям в новую зиму «военного коммунизма». Это было государственное общежитие, снабжающееся питанием и дровами. На открытии Диска, ко всеобщему изумлению, были поданы карамельки, стаканы горячего чаю и булки – невиданная по тем временам роскошь. Блок вел шуточный протокол и записал: «Разносят настоящий чай, булочки из ржаной муки, конфекты Елисеевские. Н. С. Гумилев съедает 3 булки сразу». Неудивительно, ведь он все время голодал.

В Доме искусств открылись всевозможные студии взамен закрывшейся студии «Всемирной литературы». Гумилев взял на себя студию поэзии.

По сути Диск – самая настоящая коммуна. Обитатели ее работали за кров и хлеб. Гумилев тоже получил здесь комнату, оставив за собой и квартиру на Преображенской.

Семью поэт отправил на всю зиму в Бежецк, там не так голодно было. Ася (домашнее имя Анны Николаевны), конечно, тосковала, жаловалась в письмах на родных, все время что-то просила и рвалась в Петроград, к мужу. А у того в это время разворачивался в полную силу роман с актрисой О. Гильденбранд-Арбениной.

Анна Ахматова в конце 1919 года подписала договор с издательством «Прометей» на переиздание «Белой стаи». Основатель «Прометея» Н. Н. Михайлов был издателем Ахматовой. Однажды, встретив у нее Гумилева, он и ему предложил сотрудничество. В «Прометее» будут переизданы «Жемчуга» и «Колчан». Анна Андреевна подписала «Белую стаю», как обычно, своим поэтическим именем «Ахматова», за что Шилейко ее «чуть не убил». Она ведь теперь его жена, должна носить его имя.

Чем больше Анна старалась быть хорошей женой, тем больше Шилейко тиранствовал. Гумилев перестал у них бывать из-за дикой ревности Шилея. И не только Гумилев. Охотно принимались в доме студийки, будущие переводчицы, ученицы, но только не потенциальные соперники. Даже с Лозинским Шилейко перестал общаться – и тоже из-за ревности. Постепенно он удалил всех старых друзей из жизни Анны, их совместной жизни. На ее плечи свалились его постоянные болезни, забота о пропитании.

Редкие стихи Ахматовой, появлявшиеся в это время, говорят о многом. Вот ее поэтический портрет:

Это не придуманное: «Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем»! Этим строчкам страшно верить, но почему-то веришь.

Казалось, Анна и этого не могла простить Гумилеву.

В январе 1920-го у Шилейко и Ахматовой побывал Чуковский. В комнате сыровато, холодновато, книги лежат на полу. Ахматова ласкова с Шилейко, поправляет ему волосы, называет его Володя, он ее – Аничка. Глаза ее иногда кажутся слепыми, говорит она крикливым, резким голосом, будто по телефону. Чуковский заговорил о Гумилеве: как ужасно, с его точки зрения, тот перевел Кольриджа. Анна Андреевна ответила:

– А разве вы не знали? Ужасный переводчик.

Чуковский отметил в дневнике: «Это уже не первый раз она подхватывает дурное о Гумилеве». Анна Андреевна потом говорила Лукницкому, что их пытались рассорить некоторые «доброжелатели», передавали сплетни, старались вызвать взаимную вражду. Она признавала и за собой некоторую неосторожность: могла что-нибудь сказать, а ему передали…