Ольга Черненькова - Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой

Я сказал, что в победе сомневаются только вольные, не отсюда ли такое озлобление против немцев, такие клеветы на них в газетах и журналах? Ни в Литве, ни в Польше я не слыхал о немецких зверствах, ни об одном убитом жителе, изнасилованной женщине. Скотину и хлеб они действительно забирают, но, во-первых, им же нужен провиант, а во-вторых, им надо лишить провианта нас; то же делаем и мы, и поэтому упреки им косвенно падают и на нас – а это несправедливо. Мы, входя в немецкий дом, говорим «gut» и даем сахар детям, они делают то же, приговаривая «карошь». Войско уважает врага, мне кажется, и газетчики могли бы поступать так же. А рождается рознь между армией и страной. И это не мое личное мненье, так думают офицеры и солдаты, исключенья редки и трудно объяснимы или, вернее, объясняются тем, что «немцеед» находился все время в глубоком тылу и начитался журналов и газет.

Мы, наверное, скоро опять попадем в бой, и в самый интересный, с кавалерией. Так что вы не тревожьтесь, не получая от меня некоторое время писем, убить меня не убьют (ты ведь знаешь, что поэты – пророки), а писать будет некогда. Если будет можно, после боя я пришлю телеграмму, не пугайтесь, всякая телеграмма непременно успокоительная.

Теперь про свои дела: я тебе послал несколько стихотворений, но их в «Войне» надо заменить, строфы 4-ю и 5-ю про дух следующими:

Но тому, о Господи, и силы… и т. д.

Вот человек предполагает, а Бог располагает. Приходится дописывать письмо стоя и карандашом.

Вот мой адрес: 102 полевая контора. Остальное все как прежде.

Действительно, пророк. Хотя тогда, вероятнее всего, хотел утешить и успокоить, уверить, что не погибнет.

Между тем Анна продолжает жить и ждать. Она почти перестала бывать в «Бродячей собаке» с самого начала войны, как только Гумилев ушел на фронт. Разве что если заявлена в программе. Однако по-прежнему бывает у друзей, позирует художнице. Ее портрет готов, получился удачным и нравился ей в отличие от альтмановского. Анна Андреевна была изображена в платье со «стюартовским», королевским воротником, которое усиливало ее величественную красоту, и в знаменитой желтой шали.

Однажды, позвонив А. Блоку, была страшно заинтригована – Блок огорошил ее вопросом:

– Вы, наверное, звоните потому, что Ариадна Владимировна Тыркова передала вам, что я сказал о вас?

Конечно, ей страстно захотелось узнать, что же он сказал. Она поехала к «Великолепной Ариадне» и стала у нее выспрашивать. Но та была неумолима:

– Аничка, я никогда не говорю одним моим гостям, что о них сказали другие.

Однако много позже она все-таки услышит тот самый блоковский афоризм:

– Она пишет стихи как бы перед мужчиной, а надо писать как бы перед Богом.

Впрочем, Анна и сама знала это.

Тогда Ахматовой были написаны стихи, где она размышляет о греховности и расплате. О своем предназначении и неприспособленности к земной жизни.

В декабре 1914 года Гумилев был награжден Георгиевским крестом IV степени и «переименован в ефрейторы» за смелую ночную разведку 20 ноября. Он получает небольшой отпуск и отбывает с фронта домой.

Петербурга больше нет, есть Петроград, переименованный в патриотическом порыве. Гумилев использует трехдневный отпуск, чтобы выполнить поручения офицеров полка. Для этого он с Анной отправился в Петергоф, где в мирное время располагался Лейб-гвардии Уланский полк, навестить семью командира гумилевского эскадрона И. А. Кропоткина.

В Петрограде, конечно, Гумилев побывал в редакции «Аполлона», встретился с друзьями и с Татьяной Адамович, с которой состоял в переписке. Он успел еще выступить в «Бродячей собаке» со своим военным стихотворением. Стройный, подтянутый, в уланской форме, он произвел на публику впечатление, но более всего поразили стихи, прочитанные им. Поэт читал «Наступление», которое впечатлило даже иностранца, лондонского корреспондента К. Бехгофера.