Владимир Долинский: Записки непутевого актера

Однако, чтобы прописаться в театре по-настоящему, необходимо капитально погрызть всяческие науки. А я в школе учился ужасно, особенно люто ненавидел науки точные, из химии сумел запомнить только слово «валентность», да и то потому, что оно казалось мне неприличным. Зато очень любил учить и читать наизусть, несмотря на сильную шепелявость, стихи и прозу. Когда к нам приходили гости, я с большим удовольствием декламировал и не понимал, почему же они так смеются.

Надо сказать, был я толстеньким мальчишкой с большими щеками. Меня во дворе прозвали Пончиком. Самое интересное, что много лет спустя уже в зоне - о чем я еще расскажу - я страшно похудел, но щеки по-прежнему оставались, как у хомячка. Вообще же эта часть лица приносила мне в жизни определенные неудобства, особенно когда у друзей пошли дети. Куда ни приду, молодые отцы с подозрением косятся на меня: их младенцы - такие же щекастые и голубоглазые. «Гляди-ка, что-то наш на Долинского похож.» - озадаченно чесал затылок новоиспеченный папаша. Впрочем, подозрения были напрасны - я твердо усвоил завет отца: «Запомни, жена друга для тебя не женщина! Но если она тебе очень нравится, он тебе не друг».

В школе я не только неважно учился, но был еще отпетым*сешогеб*ганом и отчаянным вралем. До сих пор помню, в каких муках подтирал в дневнике очередную двойку. Тут были и муки совести, и мучительное преодоление чисто технических проблем - я расчленял бумагу по волоконцам, часами орудуя ластиком и бритвой. Когда разгневанные учителя звонили родителям, я хватал трубку и, меняя голос, отвечал басом: «Хозяев нету дома», - прикидывался то ли водопроводчиком, то ли управдомом. Меня неоднократно выгоняли из школы за драки. Когда я приходил в новую, за моей спиной слышался уважительный шепот «малявок»: «Тот самый Долинскии...» Странно все-таки: вроде бы из интеллигентной семьи - папа главный инженер Литфонда, мама первая пионерка Москвы, - а такой у них уродился драчун и забияка. Может, во мне взыграли родительские мамины гены азартных преферансистов?

Маму, Зинаиду Ивановну Ефимову, до встречи с папой жену расстрелянного наркома связи, сжигала одна, но пламенная страсть - картишки. Кстати, именно за карточным столом в доме генерала Корнева она и встретила ненадолго приехавшего с фронта капитана Долинского. Мой батюшка за три дня охмурил столичную даму, сделал меня и, как порядочный человек, сразу же женился. А может, своей драчливостью я обязан отцу. Однажды я пожаловался ему на дворовых мальчишек, которые дали мне обидное прозвище, а он посоветовал: «Бей, не бойся! Главное - до носа дотянуться. Бей в глаз, как в бубен!» Всю свою жизнь я следовал отцовскому совету и вдоволь нахлебался неприятностей. Чуть что - я бил первым, следуя поговорке: «В мире нет бойца смелей, чем напуганный еврей!»

Родители так со мной намучились, что решили отправить меня на перевоспитание в Питер, понятное дело, тогда - Ленинград, где в Высшем артиллерийском училище овладевал военной наукой мой родной, по маме, брат. Игорь твердо обещал сделать из меня человека. Произошел обмен детьми: моего племянника Женьку забрали жить на подмосковную дачу, а меня в надежде на перековку сдали в военные руки Игоря.

Далеко забегая вперед, скажу несколько слов об этих столь близких мне людях - Игоре, его жене Лизе, их сыне Жене. Когда меня посадили, брат уже работал в Министерстве обороны, и близкое родство со мной, проходившим по делу, которое вел КГБ, просто не могло не повредить его военной карьере. Я ясно понимал это и страшно переживал, что невольно навлек на Игоря серьезные неприятности. Ни секунды не сомневаясь в его родственных чувствах и глубокой, абсолютной человеческой порядочности, я не мог даже предположить, что мой брат рискнет прийти ко мне на свидание в тюрьму. Мама умоляла его не делать этого. А он знал, что, появившись в тюрьме в своем полковничьем мундире, он хотя бы немного изменит отношение ко мне тюремщиков, облегчит мою жизнь в изоляторе. Свидание с Игорем вдохнуло в меня силы, а вот он поплатился за свой поступок. Его, отличного офицера, знающего специалиста, действительно убрали из Министерства обороны, и его блестяще начавшаяся карьера притормозилась. Он продолжал работать по военному ведомству, всегда был на хорошем счету, но на пенсию ушел, не дослужившись до генеральских погон, на что вполне мог рассчитывать, если бы не беспутный брат.

Впрочем, не открою Америки, если замечу, что отнюдь не погоны делают человека человеком. Игорь, надежный, верный, теплый, по сию пору один из самых близких мне людей. И Лиза тоже -сколько доброго сделала она для меня в самые трудные дни моей жизни, сколько тепла и внимания дарит она по сей день. И Женька тоже, хотя какой он теперь Женька - Евгений Игоревич, уважаемый, преуспевающий предприниматель, у него четверо детей, замечательная жена. Как хорошо все-таки, когда у тебя есть близкие люди - и по духу, и по крови.