Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

Надо сказать, что психология – один из самых тонких аспектов космонавтики. Специалисты в этой области не рискуют публиковать объемные труды, рассчитанные на широкую аудиторию. Ведь космонавты в таких книгах неизбежно предстанут пациентами, там будут обсуждаться отклонения от нормы, адекватность, неадекватность и прочие малоприятные для самооценки темы. Лучше не рисковать – не давать повода для зубоскальства тем, кто далек от научной проблематики, но не упускает возможность очернить кумиров. И всё же такая литература необходима. Еще основоположники космонавтики интуитивно догадывались, что выход за пределы атмосферы, на высоты, с которых Земля будет выглядеть планетой, должно изменить духовную суть человека. Психология изменится – она уже меняется! – но в каком направлении? Готов ли современный человек с его рефлексами, фобиями, неврозами и предрассудками выйти в принципиально новую среду обитания?

Психологи мрачно смотрели на перспективы освоения космоса с точки зрения своей профессии. Писали об этом много, почти столько же, сколько о длительном влиянии невесомости, хотя и основываясь на чисто умозрительных соображениях. Приведу в качестве примера статью Фёдора Дмитриевича Аннинского «Космическая психология» (журнал «Наука и жизнь», 1961, № 2), написанную и опубликованную незадолго до полета Юрия Гагарина. В ней подводится своеобразный промежуточный итог исследованиям, проливающим свет на психологические проблемы, которые теоретически могут возникнуть у космонавтов в реальном полете:

«С чего начать? Можно ли всерьез говорить об описании еще не существующей деятельности? Оказывается, можно. Дело в том, что у будущей профессии космонавта есть много общего с профессией летчика. И тот и другой оторваны от твердой площади опоры – Земли, находятся в герметической кабине летательного снаряда, мчащегося с огромной скоростью, подвергаются действию перегрузок (тех внешних механических сил, которые давят на человека при ускорении или замедлении полета). Поэтому летчика с полным правом можно назвать космонавтом „ближнего следования“, и многое из того, что установлено в отношении его ощущений, может оказаться приложимо к будущему покорителю просторов Вселенной. ‹…›

В космическом полете пространство и время будут восприниматься в условиях стремительного движения вперед самого космонавта. Однако эта стремительность движения, огромная скорость космического корабля, в свободном полете чувствоваться не будет. В земных условиях, например, пассажир автомобиля „видит“, с какой скоростью идет машина: мимо окон проносятся деревья, столбы, пешеходы. Даже закрыв глаза, пассажир чувствует движение: ревет мотор, неровности дороги встряхивают кузов.

Свободный полет в кабине космического корабля лишает человека столь привычных ему ощущений движения: двигатели молчат, никаких сотрясений, за окнами кабины – ни одного предмета на близком расстоянии.

По образному выражению одного ученого, человек будет как бы „неподвижно подвешен в неподвижной пустоте“.

Правильная ориентировка человека в пространстве и времени – непременное условие его нормального существования и успешной деятельности. Ориентировка в пространстве – это восприятие окружающего. В привычной обстановке мы твердо знаем, где низ, где верх, умеем взять предмет, отшвырнуть ногой камень, умеем свободно координировать множество движений. ‹…›

Несомненно, состояние невесомости затруднит координацию движений космонавта, „верх“ и „низ“ станут понятиями относительными. Возможно, на первых порах части тела „откажутся“ подчиняться. При этом задача еще осложнится резко измененной масштабностью. Речь идет не о замене сравнительно малых, „земных масштабов“ на грандиозные, космические, а о приобретении сложного навыка быстро переключаться с одной масштабности на другую. Это особенно важно, например, при возвращении на Землю, когда совершается переход от неопределенно больших масштабов к привычным, земным. Однако есть полное основание полагать, что все эти сложности преодолимы.

Несколько слов о чувстве времени. Когда-то Иван Михайлович Сеченов говорил о том, что человек измеряет время в основном двумя „механизмами“: короткие интервалы – ухом, более длительные – с помощью мышечного чувства. Понятно, что и ухо и мышцы являются лишь датчиками, принимающими внешние сигналы, основной же регистратор времени находится в мозгу. Выражением работы „мозгового метронома“ являются биопотенциалы мозга, имеющие определенную циклическую периодичность.