Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

Мы вытащили Хлудеева и предприняли все меры, чтобы этого не повторилось. А попросту поискали место, где переправа была спокойной и безопасной Киргиз-пастух, наблюдавший эту картину, рассказывал, что овец и лошадей, попавших в подобную ситуацию, как впрочем, и людей, находили далеко внизу по течению, обглоданных в урчащей каменнозубой пасти с повисшими кусками белого вымытого водой мяса и сухожилиями. Людей после такой обработки рекой опознать не удавалось.

Пришли к выводу, что форсировать горные речки надо как можно выше, где они уже, или уже совсем в долине, где и поток шире и скорость течения меньше.

После трех суток отдыха начали готовить испытателей к новым экспериментам. Углубленное медицинское освидетельствование показывало, что несколько испытателей по состоянию здоровья не могут участвовать в следующей серии экспериментов. Они вошли в состав дежурных бригад, обеспечивающих продолжение работ.

В программу испытаний входила отработка методов поиска в горах при тесном взаимодействии спасательных машин и вертолетов. Для этого две группы испытателей должны были подняться в труднодоступные горные районы, а «Голубые птицы» с вертолетами, наводя друг друга, должны были приблизиться к терпящим бедствие в горах настолько, чтобы врачам и спасателям можно было пешим ходом добраться до них, оказать медицинскую помощь и провести эвакуацию.

В течение трех суток прилетевшие из-под Алма-Аты вертолетчики совершали полеты в горах, готовились к совместным с нами испытаниям и взаимодействию. В одноэтажном небольшом корпусе полубарачного типа, где расположилась наша группа, шел довольно длинный коридор, по одну сторону которого были комнаты с тремя-пятью кроватями. Случилось так, впрочем, потом я понял не случайно, в одну комнату с экипажем вертолета из четырех человек пятым попал водитель зиловского бензовоза, которого за бороду с сединой молодые водители-испытатели шутливо называли папаша Хэмингуэй.

За сутки до продолжения работ в горах с участием вертолета вечером перед отбоем ко мне подошел командир вертолета молодой капитан и, немного смущаясь, но по уставному обратился:

— Товарищ полковник, мы завтра либо сами разобьемся, а если вы с нами полетите, заодно и вас убьем! Я насторожился:

— А в чем дело? Вы не готовы летать в горах?

— Мы летать готовы, но я прошу вас зайти к нам в комнату, увидите.

— Ну, пойдемте, посмотрим.

Когда мы вошли в комнату, где спали вертолетчики, я услышал какие-то невероятные громкие звуки и увидел, что издает их папаша Хэмингуэй, сладко спящий на широкой кровати. В своей жизни я видел и слышал многих храпунов, но такие трели со свистом, бульканьем, улюлюканьем и рычанием я слышал впервые. Я от души громко рассмеялся. Мой смех у всех четырех вертолетчиков не вызвал ответной реакции. Они молчали «как рыба об лед» и хмуро смотрели на меня.

— И так уже четвертую ночь, — говорил командир вертолета. — Сначала мы от души хохотали, потом начали психовать и будить его. Через одну-две минуты он засыпал и вновь выдавал такие невероятные, совсем не соловьиные трели. У нас такой недосып, что летать без риска нельзя.

Я разбудил папашу Хэмингуэя и попросил его взять постель и лечь на диван в коридоре.

Вертолетчики благодарно закрыли дверь. Немного поговорив с папашей, я пошел в свою комнату спать. Проходя по коридору, я обратил внимание, что все двери были открыты.

Через некоторое время я услышал шум и, открыв дверь, выходящую в коридор, увидел, что у дивана, где спал папаша, собрались все обитатели нашего корпуса, кроме вертолетчиков. Дружный хохот не мешал папаше Хэмингуэю выдавать свои трели. Я понял, что создалась специфическая экстремальная ситуация, которая может привести к неврозу всей бригады испытателей. Пришлось будить папашу Хэмингуэя и просить его за компенсацию в виде ста граммов спирта спать в неудобной позе в кабине бензовоза.

Таким образом, довольно безобидно был нейтрализован дополнительный отрицательный фактор психологического характера. На следующий день две группы испытателей начали восхождение в противоположные стороны Тамгинского ущелья.

«Тамгин-камень» — памятное место для многих космонавтов и испытателей. Здесь, в Барсконском ущелье на Иссык-Куле, перед тренировками космонавты оставляли автографы