Юлий Кирш - Под сапогом Вильгельма (Из записок рядового военнопленного № 4925) - 1914-1918 г.г.

Во многом изменилась и внутренняя жизнь лагеря. Многое из того, что не разрешалось еще весной 1915 года, осенью того же года считалось неот’емлемым правом военнопленных. Взаимоотношения между пленными и комендатурой имели склонность прогрессировать в лучшую сторону.

В лагере функционировали французская и английская библиотеки. Обе библиотеки находились в маленькой комнатке, были пока еще скудны, но все же были библиотеки. Для общего «руководства» и наблюдения во главе библиотек был поставлен немецкий солдат, но фактически библиотекой каждой национальности заведывал один из пленных. В дни выдачи книг в библиотеку стекалась щжал масса народу, что кругом барака, где помещались библиотеки, вое время толпились люди.

В комнатке, где помещались английская и французская библиотеки, на маленькой полочке с боку красовалась надпись: «Jiusaische Bibliotheb» (русская библиотека). На полочке по каталогу значилось 60 русских книг. Выдавались они непосредственно немецким солдатом, шефом библиотеки. Эти 60 книг были приобретены комендатурой лагеря и состояли из не разрешенных в России изданий. В большинстве это были издания Ладыженского в Берлине. Отметим некоторые пз них: Л. Толстого «Воскресение», «Четыре евангелия», «Не могу молчать», попадались брошюры о еврейских погромах в Россия, было несколько сборников прокламаций «Земли и Воли», несколько произведений Максима Горького, Юшкевича, был сборник «Революционные песни», наконец, несколько книжек Герцена.

В русской части лагеря преобладали унтер-офицеры, фельдфебеля и подпрапорщики. Из рядовых в лагере могли удержаться только больные и переводчики. Все же здоровые рядовые солдаты после прибытия в лагерь на второй-третйй день отправлялись в рабочие команды.

В лагере имелось что-то наподобие организации отделения Красного Креста, во главе которого стояли вольноопределяющиеся. Русской части лагеря тон задавал молодой вольноопределяющийся граф Головкин (в 1916 г, был переведен в офицерский лагерь).

В общем лагерем управляла черносотенная публика. Солдатской знати не могла нравиться горсточка книг революционного содержания, хотя и в кавычках. Кроме того, вся эта черносотенная братия считала лишним иметь для солдат библиотеку, да еще из книг заграничного издания. Поэтому не было ничего удивительного, что библиотеку не взлюбили о самого начала, не интересовались ею и даже не выдвинули библиотекаря русского. Всем прибывающим в лагерь (прибывающие проходили через канцелярии, которые возглавлялись исключительно черносотенцами) передавалось, что русская библиотека – «орудие немцев» и т. п.

Однако, несмотря на эту агитацию, пленные очень интересовались русскими книжками и разбирали их нарасхват. В библиотеке на полке не задерживалась ни одна книжка.

В лагере был уже и свой театр. Каждая национальность (за исключением итальянцев и сербов, их было мало в нашем лагере) имела свою театральную труппу. Труппы по очереди давали свои представления. Здесь чередовались концертные номера с цирковыми выступлениями, вслед за пьесой следовал балет. Театр своей целью имел исключительно одно развлечение.

У русских своей отдельной театральной труппы небыло, по зато был хор, который об’единя л то и другое. Участники русского хора занимали отдельный барак и были освобождены от всякой лагерной работы. Русский хор давал концерты, устраивал вечера малороссийской песни, которые всегда привлекали много народу.

В лагере был симфонический оркестр, состоящий приблизительно из 100 инструментов. Оркестр давал великолепные концерты, которые привлекали и постороннюю городскую публику. На генеральные репетиции всегда являлся сам комендант лагеря, – страстный любитель музыки (только благодаря этому обстоятельству и был создан оркестр) со своими городскими знакомыми.

В лагере были организованы и спортивные кружки. Для игры в футбол и в лаунтеннис были отведены особые площадки.

Библиотекам приходилось ютиться в маленькой комнатке, но для церквей – православной, католической, пуританской, бангистской отводились хорошо отделанные бараки.

При черносотенном большинстве русской части лагеря, главным образом, ее руководящей верхушки, православная церковь, во главе с оплачиваемым комендатурой священником, пользовалась наибольшим авторитетом и была одной из тех темных сил, которые угнетали все живое в лагере.

Казалось бы, что при всех этих условиях можно было все же работать. Но так только казалось. В действительности же работать было очень трудно, начатое часто срывалось и по «об’ективным» условиям не доводилось до конца.