Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

И хотя Мангер считал себя непрофессиональным ученым и архитектором, он не отказывался время от времени поразмышлять об Эйнштейне, Дарвине, рациональных привычках мышления или об оптимальном расстоянии между домами в Санта-Барбаре, опасаясь тем не менее делать существенные шаги в сторону от того, чему уже научился. Он очень боялся пасть жертвой того, что один из его соучеников по юридическому факультету Гарварда называл «комплексом обувной пуговицы» 15.

Как рассказывал Мангер, его отец каждый день общался с одной и той же группой людей. «Один из его собеседников ухитрился стать основным игроком на рынке обувных пуговиц — рынок был крайне мал, но принадлежал ему практически полностью. У него имелось свое мнение по любому вопросу, который только можно было себе представить. Доминирование на рынке обувных пуговиц превратило его в эксперта по всем вопросам. Мы с Уорреном всегда чувствовали, что вести себя таким образом — большая ошибка» 3.

Баффет не боялся пострадать от «комплекса обувной пуговицы». Скорее, он опасался показаться людям неприятным человеком или, что еще хуже, ханжой. Он, веривший в существование так называемого «круга компетентности», очерчивал вокруг себя окружность и оставался внутри нее, выглядя абсолютным экспертом по трем вопросам — деньгам, бизнесу и своей собственной жизни.

Однако, как и Мангер, он страдал от некоторых особенностей своего характера, приводивших его в исступление. Если Мангер выступал с лекциями выборочно, но, начав лекцию, никак не мог ее завершить, то Баффет мог отлично завершить любую лекцию, однако с трудом сдерживался, чтобы не начать новую.

Он выступал с речами, писал статьи и редакционные колонки, собирал вокруг себя людей на вечеринках и давал им уроки по тем или иным вопросам, свидетельствовал в ходе судебных заседаний, появлялся в документальных фильмах, давал интервью и брал с собой журналистов в деловые поездки; он читал лекции для учеников колледжей, приглашал студентов к себе в гости, делился своими мыслями на церемониях открытия мебельных магазинов, телемаркетинговых центров, страховых компаний и на ужинах для потенциальных клиентов Netjets, беседовал в раздевалках со спортсменами, выступал в ходе деловых обедов с конгрессменами, поучал газетчиков на заседаниях редколлегий, давал уроки даже собственному совету директоров. А помимо всего этого он примерял на себя профессорскую мантию в письмах, адресованных акционерам, и на встречах с ними. Компания Berkshire Hathaway была для него своего рода Сикстинской капеллой — не просто шедевром, а иллюстрацией его убеждений. Именно по этой причине Мангер называл эту компанию «нравоучительным предприятием Баффета».

Эти два человека представляли собой идеальную аудиторию друг для друга с тех пор, как впервые встретились благодаря общим друзьям на ужине в 1959 году. Доведя своими разговорами хозяев дома до нервного истощения, они остались за столом лишь вдвоем, что не помешало им продолжить беседу друг с другом. С тех пор их общение не прерывалось на протяжении десятилетий. Со временем каждый из них научился распознавать, о чем думает его второй собеседник. Порой они просто прекращали разговаривать, и казалось, что общаются с помощью телепатии. Однако к этому времени их аудитория значительно расширилась — в нее вошли друзья, деловые партнеры, акционеры — словом, целый мир. Люди выходили из офиса Баффета или с лекций Ман-гера, буквально стуча себя по лбу со словами «боже мой!» — очень часто они получали в дар новое видение, казалось бы, неразрешимой проблемы, которое задним числом воспринималось как очевидное. Вне зависимости от того, много или мало говорили Баффенили Цангер, заинтересованность в их словах лишь возрастала. Они нашли эту роль, подобно многим другим вещам в жизни, легкой и комфортной. За долгие годы она превратилась для них в постоянную привычку.

Однако когда Баффета обвиняли в том, что он представляет собой ходячую привычку, он отвечал на это взглядом раненого зверя. «Я совсем не порождение привычки, — говорил он. — Хотите увидеть настоящее порождение привычки — посмотрите на Чарли».

* 16 16

Мангер просыпался ранним утром и сразу же водружал на переносицу старомодные очки с линзами толщиной в полсантиметра. Он забирался в машину (ровно в ту же минуту, что и день, и два назад), аккуратно ставил на сиденье рядом с собой отцовский портфель (которым теперь пользовался сам) и направлялся из Пасадены в центр Лос-Анджелеса. Для того чтобы перестроиться в левый ряд, он, слепой на один глаз, сначала считал едущие за ним машины через зеркало заднего вида, потом внимательно следил за тем, как они проезжают мимо, и пытался прикинуть, хватит ли ему времени для удачного перестроения 4. (На протяжении многих лет он возил в багажнике канистру с бензином на случай, если бензобак вдруг опустеет. Со временем его убедили отказаться от этой привычки — но только от этой.) 4Приехав в центр города, он обычно встречался с кем-нибудь за завтраком в здании California Club, спроектированном в стиле ар-деко и отделанном песчаным кирпичом. California Club было одним из наиболее почтенных учреждений города; входя в его обеденный зал, Мангер автоматически садился за первый столик и погружался в чтение кипы свежих газет, прихваченных со стоДика, стоявшего рядом с лифтом на третьем этаже. Он изучал одну газету за другой, отбрасывая их от себя, так что через какое-то время вокруг него лежала целая груда бумаги, как будто большая семья распаковала ворох рождественских подарков.