Рюрик Миньяр-Белоручев - Война и мир в его жизни

Наступил день последнего государственного экзамена, экзамена по французскому языку. Позади почти четыре года учебы, 8 сессий, 32 экзамена и 31 оценка «отлично». Единственная четверка получена по языку на первой сессии, через две недели после того, как Ростислав сел «за парту» Военного института. И получил он эту четверку за слово «beaucoup» (много), которое, оказывается, содержит не четыре, а восемь букв. Да и как можно было овладеть за две недели сложной орфографией языка, который он, если немного и знал, то скорее устно, чем письменно. Но эта четверка заставила его исписывать французскими словами целые тетради почти в течение месяца, чтобы совладать со сложностями правописания языка, упорно сохранявшего на письме произношение своих предков. Больше четверок он не получал. Правда, на III курсе полковник с вытянутой куполообразно головой, преподаватель марксизма-ленинизма, пригрозил ему снизить оценку за то, что, отвечая на вопрос «кто есть Сталин?», он стал перечислять все его должности и титулы вместо того, чтобы просто сказать: «Сталин – это Ленин сегодня!» Но угроза осталась угрозой и в зачетной книжке второй четверки не появилось.

Не должна была она появиться и на последнем государственном экзамене, поскольку все ловушки теоретической грамматики были уже позади, а его хорошо поставленная французская речь и переводческие навыки не были откровением для экзаменаторов. Однако в жизни случайное соседствует с предписанным. В конце экзамена в аудиторию вошел председатель государственной экзаменационной комиссии генерал- лейтенант Воробьев. Как и подавляющее большинство генералов, он, естественно, никакого иностранного языка не знал, но своего права выносить вердикты упускать не хотел. Узнав, что экзаменующийся старший лейтенант еще не демонстрировал своего искусства перевода с листа, он раскрыл наугад лежащую на столе книгу «Огонь» Анри Барбюса и ткнув пальцем в середину страницы, произнес командным голосом: «Переводи!» Перевод с листа считается достаточно сложным видом устного перевода, учитывая, что у переводчика нет возможности предварительно ознакомиться с текстом и ему следует сразу же его читать на языке перевода. Именно поэтому литературные произведения с листа не переводятся, тем более, если речь идет о произведениях, в которых широко используется арго, в данном конкретном случае – солдатское арго. Вполне понятно, что перевод с листа книги Барбюса не мог принести лавров экзаменующемуся. Последний заикался, поправлял себя и строил не свойственные ему косноязычные фразы. Прослушав ответ, генерал достаточно крупным почерком написал на листе бумаги: «Старший лейтенант заслуживает тройки!» Увы, старший лейтенант тоже прочел вывод генерала, который с чувством своего собственного достоинства вышел из аудитории. Вслед за ним, поверженный в своих лучших надеждах, вышел и Ростислав и стал ждать официального объявления результатов.

Люди, преданные учительской профессии, редко поступаются принципами. Они не принимают указания, противоречащие чувству справедливости, их совести. Это могут сделать только «временщики», т. е. лица случайно, из-за сложившихся обстоятельств, выполняющие обязанности преподавателя. К счастью для Ростислава его педагоги оказались на высоте. Вступив в бескомпромиссный спор с председателем государственной комиссии и разъяснив ему нелепость перевода с листа литературных произведений, они сумели добиться четверки для старшего лейтенанта, переводчика Барбюса. Так, начав с четверки на первом вузовском экзамене, ему пришлось еще раз на ней споткнуться при завершении учебы.

Впрочем, генерал Воробьев не был исключением на генеральском Олимпе. Компетентные генералы занимают руководящие посты только в военное время. Так, в годы войны Военным институтом командовал в первый и последний раз человек широких взглядов с дореволюционным военным образованием, свободно владеющий итальянским языком. Это был генерал-лейтенант Н.Н. Биязи. Он сумел под крышами Лефортовских казарм собрать лучшие лингвистические силы страны, что способствовало не только подготовке высококвалифицированных военных переводчиков-референтов, но и выживанию ученых, которым присваивали воинские звания и которых подкармливали военными пайками. В Военном институте любили рассказывать, как профессора Зою Михайловну Цветкову на станции метро «Бауманская» остановили патрули, обратив ее внимание на болтающийся за спиной погон старшего офицера. Но от этого уважения к Зое Михайловне у слушателей не уменьшилось. Профессор Цветкова была великолепным педагогом и блестящим специалистом в области методики преподавания иностранных языков. Ростислав ее запомнил прибегающей в последнюю минуту на занятия со старым потрепанным портфелем подмышкой, из которого вечно что-то вываливалось. Но ее анализ методических разработок, пробных уроков будущих педагогов был безукоризненно точен по содержанию и остроумен по форме. Она легко откликалась на все новое и поддерживала интересные идеи молодежи.