Анна Красноперко - Письма моей памяти

Ему пригрозили пистолетом.

Сему закопали живым…

…Додик Герцик. Мара говорит, что имя этого юноши люди должны произносить с гордостью и благодарностью. Замечательный, мужественный юноша!

— Он очень доверял мне,— рассказывает Мара. — Мы ведь знакомы еще со школы! От него я слышала вести с фронта, сводки Совинформбюро. в последнее время Додик после работы часто не возвращался в гетто. Вместе с друзьями слушал по радиоприемнику Москву.

А потом Додика не стало — его схватили, пытали, повесили…

Василь Иванович Васильев вывел из гетто свою семью — жену Фриду Абрамовну и дочку Флорочку.

Где он был до той поры, как появился в гетто, от кого узнал, что его семья здесь, не знаем.

О том, как он спас свою семью, мне рассказал Фима Осиновский, бывший ученик Фриды Абрамовны. Он очень помог ей.

Василь Иванович пришел в гетто — нацепил желтые круги и пристал к колонне, которая возвращалась с работы. Затем в сумерках, до комендантского часа, с помощью Фимы и своего друга, который стоял на другой стороне Шорной, через дырку в колючей проволоке передал маленькую Флору.

Сам Василь Иванович остался ночевать в гетто. Утром вместе с Фридой Абрамовной в рабочей колонне вышел в город.

Для Фриды Абрамовны у него были приготовлены документы.

«…Галя Тумилович говорила маме, что, если бы у нас были документы, она смогла бы нам помочь. (Мама уже несколько раз ходила к ней. ) Я начала искать какие-нибудь документы.

Мне принесли (и за это спасибо) непригодную, подделанную метрику. Потом маме передали поддельный паспорт.

И вот… Галя Тумилович со своей младшей, моего возраста, сестрой Тасей подошла к ограждению. Я подкопала под ним яму. Они помогли мне перейти на другую сторону. Иду по городу, и мне кажется, что каждый встречный знает обо мне все… Мы пошли к Гале, и я жила у нее несколько дней. Вскоре пришла мама…»

«…Помню слова Ляленьки: «Мамочка, как рвется сердце туда, как невыносимо здесь. Пойдем отсюда…»

В определенные дни Ляленька подходила к ограждению, где с противоположной стороны ее ждала Тася… Когда никто не видел, Тася передавала нам кое-что из еды, и я постепенно стала поправляться, искать хоть какие-нибудь документы…

Их принесли. Только срок пользования ими кончался. Боязно было, но мы отважились.

…Сначала убежала Ляленька: подкопала яму под проволокой и вышла. Я стояла, глядела ей вслед и внимательно следила за патрульными. От страха чуть не разорвалось сердце. Не помню, сколько я так простояла. Мне все казалось, что Лялю задержали и пытают.

Для меня наступили черные дни. По договоренности я должна была выйти из гетто после того, как получу записку от Ляли. Но вестей от нее не было. И я решилась идти сама.

…Мне как врачу удалось получить пропуск в город. Нужно было получить медикаменты для больницы. По этому пропуску я а еще две женщины вышли из гетто.

…Сестра Аня проводила меня до ограждения. В последний момент я уговорила ее не ждать от меня вестей… Мы условились с Лялей, что встретимся у Тумиловичей. Я пошла туда…»

Почему я больше не встречаю Нину Липницкую? Если у нее все в порядке, она обязательно появилась бы, подошла к колонне или хоть поглядела издалека.

Значит, что-то случилось. А вдруг ее схватили в облаве? Или угнали в Германию? Белорусских девушек Нининого возраста забирают в Германию! Нет, не хочу даже думать о таком.

Но все же что-то не так.

Для метрики фотокарточка не нужна. А для паспорта ее обязательно нужно иметь. Что если Нина Липницкая или еще кто-нибудь из друзей помогут достать паспорт? Надо сфотографироваться.

Фотография на улице Мясникова, поблизости от Шорной, где мы теперь живем. Здесь же и дырка в ограде, которую раньше сделал Фима Осиновский. Забавный, чуточку косолапый, близорукий мальчик. Мы всегда волнуемся за его очки. Хоть бы эти нелюди не разбили их, часом. Без очков он совсем беспомощный.

…Я решаюсь. Фима стоит на страже. Быстренько выхожу за территорию гетто, перебегаю на другую сторону Шорной. Все дрожит внутри, но ноги несут, несут вперед. Я уже на Обувной. Навстречу — два полицая…

Принимаю независимый вид — доплетаю свою длинную косу. Повезло!

Вот и Мясникова. Около фотографии очередь. Этого я не предусмотрела. Снова принимаю независимый вид. Встречаюсь взглядом с людьми. Уговариваю себя, что светлые глаза выручат.