Дэвид Линч - Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Я ушел из колледжа, и мы с Джорджем отправились в Европу. Мы поехали туда, потому что это мечта любого человека искусства, но наш план был недоработан. Деньги были только у меня – может, и у Джека было немного, если он писал домой, – но тем не менее, мы прекрасно провели время, ну, почти. Единственным местом, которое нам не понравилось, был Зальцбург, и пережив это разочарование, мы отправились в свободное плавание. У нас не было плана. Из Зальцбурга мы уехали в Париж, где провели пару дней, затем сели в настоящий электропоезд «Восточный экспресс» в Венецию, а потом пересели на поезд с угольным отоплением, направлявшийся в Афины. Мы прибыли туда ночью, а когда я проснулся утром, то увидел, что на стенах и потолке моей комнаты расположились ящерицы. Я хотел именно в Афины, потому что отца Нэнси Бриггс перевели, и он должен был приехать сюда спустя пару месяцев, а это значило, что Нэнси могла быть с ним, но в итоге провел в этом городе всего один день. Я подумал, что нахожусь в одиннадцати тысячах километров от места, где хотел бы быть, и просто хотел выбраться отсюда. Думаю, что у Джека были схожие мысли.

Но тогда у нас не было денег в прямом смысле слова. Мы вернулись в Париж и в поезде познакомились с компанией из четырех преподавательниц. Каким-то чудом мы узнали адрес, где они остановились в Париже. Мы добрались до Парижа, и Мэри отправила Джеку билет домой. Но у меня билета не было, и в аэропорт Джек поехал один. Перед его отъездом мы наведались по адресу тех девушек, но их не было дома, так что мы зашли в кафе на углу, я заказал колу, а последние деньги отдал Джеку на такси до аэропорта. Я посидел немного один, допил колу и снова зашел к ним и постучался в дверь. Они все еще не вернулись. Я пришел обратно в кафе, посидел еще немного и повторил попытку. Они пустили меня в душ и дали двадцать долларов. Я не мог дозвониться до родителей, потому что они уехали на отдых, так что я позвонил дедушке, разбудив его в четыре утра, и он тут же выслал мне денег на билет. Вот так я вернулся в Бруклин. Все европейские монеты, что у меня остались, я отдал деду. Когда его не стало, их обнаружили в маленьком кошельке с запиской: «Эти монеты Дэвид привез мне из Европы». Он до сих пор у меня где-то хранится.

После того, как я вернулся из Европы, наступили странные времена. Мои родители очень расстроились, когда узнали, что я не стал учиться в Зальцбурге, и когда я вернулся в Александрию, то остановился у Килеров. Бушнелла и его жены не было, только Тоби. Он был в шоке, увидев меня. Я собирался уехать на три года, а через пятнадцать дней стоял у него на пороге. После Тоби я нашел собственное жилье. Мне всегда нравилось приводить дом в порядок. Это как с покраской. Я хочу, чтобы место, где я живу, позволяло мне чувствовать себя хорошо; это должно быть такое место, где я мог бы работать. Дело в разуме: он хочет, чтобы было именно так.

Микеланджело Алока был художником-абстракционистом, у него была своя багетная мастерская, и он взял меня туда на работу. Он был странным парнем. Его голова была огромной, как двадцатилитровая бутыль, у него была пышная борода и широкий торс, а ноги трехлетнего ребенка. Как-то раз мы ехали на машине и проехали мимо здоровенных железных перекладин. Он выполз из машины, схватился за одну из них и повалил. Он был тем еще психом. А вот жена у него была очень красивая, и ребенок тоже.

Он уволил меня с работы в мастерской, а затем взял обратно мести полы. Однажды он сказал: «Хочешь пять долларов сверху?». Я ответил: «Конечно». «Девочки только что выехали из своей комнаты. Прибери в их туалете». Этот туалет… Если бы случился небольшой сквозняк, то вода бы в нем перелилась через край. Весь унитаз доверху был заполнен коричневой, белой и красной водой. Я вычистил его так, что с него можно было есть.

Однажды я пришел к Микеланджело, а он разговаривал с каким-то черным парнем. После того, как тот ушел, Майк спросил: «Хочешь бесплатный телевизор?». Я ответил: «Конечно», – и он сказал: «Возьми эти деньги и этот пистолет, сходи в такое-то место, и тот парень покажет тебе, где эти телевизоры». Я взял с собой Чарли Смита и кого-то еще, мы отправились в Колумбию и нашли того парня. Он подсказывал нам, куда ехать, а затем сказал: «Останови здесь, я выйду за телевизорами». Он вышел из машины, зашел куда-то, затем вернулся и сказал: «Мне не отдают телевизоры, хотят сначала деньги». Мы ответили, что так не пойдет, он снова вышел и снова вернулся без телевизоров, сказав, что сначала деньги. Мы снова сказали нет, и он снова вышел, но вернулся уже с коробкой от телевизора, и мы решили, что это наш шанс. Мы отдали ему деньги, он ушел и больше не вернулся, а мы остались сидеть с заряженным пистолетом под передним сиденьем. Когда мы рассказали Майку, что произошло, он посмеялся.