Мартен Фуркад: Моя мечта о золоте и снеге

Со своей стороны, я был более одаренным, но и в большей степени дилетантом. Я вошел в команду Восточных Пиренеев. И мы часто ездили на сборы или соревнования в Альпы вместе с нашими врагами из Верхних Пиренеев.

Там-то я и встретил Элен.

Когда я перечитываю письма, которыми мы обменивались, мне почти стыдно, настолько они мне кажутся инфантильными. Я был ребенком, когда мы встретились на чемпионате Франции среди клубных команд в Альпах. Мне было 11 или 12 лет, но у меня был хорошо подвешен язык и довольно мало комплексов. Она была на год старше. Она мне понравилась, и поэтому я ее спросил в записке, подсунутой под дверь, не хочет ли она меня поцеловать. Странно, но она не приняла моего предложения! Насколько помню, она мне передала короткий ответ вроде «О, нет!». Думаю, тогда я действительно казался ей обузой, и она была права.

Год спустя она оказалась в Фон-Ромё, запертая сильной снежной бурей. И я снова попытал свою удачу. Думаю, на этот раз я был гораздо менее неуклюж. В этом возрасте мы быстро учимся и меняемся…

После того благословенного уик-энда не проходило и недели, чтобы мы не говорили по крайней мере час по телефону.

Недавно Элен напомнила мне, что в 14 лет я сказал ей: «Если ты станешь моей женой, ты будешь чаще видеть меня по телевизору, чем в реальности…»

Первая часть нашей истории постепенно угасла из-за нашей удаленности, но мы снова встретились в 17 или 18 лет, при этом никогда полностью не прерывая все, что нас связывало. С тех пор наши отношения стали более серьезными, несмотря на то, что она уехала учиться в Тулузу, а я становился настоящим биатлонистом между Преманоном и Виллар-де-Ланс.

Это потрясающе, что сейчас Элен – моя жена, мать моих детей. В наших отношениях было несколько перерывов начиная с наших 14 лет, но мы никогда не переставали общаться и доверять друг другу. Я убежден, что без нее мне бы не удалось построить такую спортивную карьеру. Она дала мне стабильность чувств, в которой я нуждался. Что до меня, я никогда не лгал ей о том, какая жизнь ждет меня, а значит и ее, если она согласится разделить ее со мной. Недавно Элен напомнила мне, что в 14 лет я сказал ей: «Если ты станешь моей женой, ты будешь чаще видеть меня по телевизору, чем в реальности…» Наверно, я до конца не осознавал, что хочу стать тем, кем стал сегодня. Но, вспоминая те слова, не буду отрицать, что внутри меня жило стремление, интуиция. Я хотел стать таким, как те парни, что украшали стены моей комнаты. Хотел стать чемпионом с плаката. Это было больше, чем просто желание. Огонек, маленький огонек, который никогда не гаснет.

Проучившись год в лицее в Фон-Ромё, Симон решил уехать в Альпы, в спортивный лицей в Виллар-де-Ланс. Сначала в качестве обитателя интерната, а потом и обладателя собственной комнаты.

Он вкалывал как сумасшедший. Трудился больше, чем остальные, и его тренер Тьерри Дюссер быстро понял, что к нему в руки попал настоящий самородок. Таков был Симон: всё или ничего. В то время он напоминал воина-крестоносца – мечту каждого тренера. Я также думаю, он исходил из установки, что, будучи родом из Пиренеев, он будет не очень хорошо принят другими лыжниками, в основном уроженцами Альп. Скорее всего, его опасения были напрасны, но это не помешало ему полностью погрузиться в работу и прогрессировать с невиданной скоростью.

Его редкие визиты домой я воспринимал как пришествие Мессии. Мы уже были не в том возрасте, чтобы обмениваться ударами кулака. Наши отношения стали гораздо спокойнее. На самом же деле брат стал моим кумиром. Я даже не помышлял когда-то сравняться с ним, я просто хотел, больше чем когда-либо, идти по его стопам.

Когда один или два раза мы навещали его в Вилларе, я был горд оказаться в той обстановке, которая его окружала. Он принадлежал к сливкам спортивного мира, был лучшим биатлонистом Франции среди юниоров. Скоро он станет лучшим в мире, в этом ни у него, ни у меня не было ни малейшего сомнения. Мне удалось составить компанию на пробежке ему и его наставнику Тьерри Дюссеру. Думаю, я вел себя скованно, боясь показаться смешным. Но на самом деле я произвел впечатление на Тьерри, по крайней мере так он мне сказал несколько лет спустя.

Как бы там ни было, я заразился успехами Симона. Я тоже хотел испытать то, чем жил Симон, не смея даже представить, что когда-то смогу быть так же хорош, как он. Эта мысль зрела внутри меня, пока не стала одержимостью. Без сомнения, в этом проявился мой каталонский характер: я упрям, и если во мне появилось желание, мне нужно идти до конца, сделать все, чтобы его удовлетворить.