Роуз Макгоуэн - Смелая

Я сама стала почти овцой, и я теряла разум. День за днем, месяц за месяцем, год за годом, мой мозг съедался убористым диалогом, который лишь немного отличался от предыдущего эпизода, что отупляло меня. От восьми до десяти страниц в день. У меня был тот же диалог, что и в эпизоде неделю раньше, но с новыми приглашенными звездами. Ты можешь поменять местами все, что я сказала в почти любом эпизоде с любым другим эпизодом. Это просто сводило меня с ума. Тюрьма для моего ума. Я начинала терять контроль над своим рассудком. И мне было очень одиноко.

Иногда, чтобы развлечь себя, я покидала съемочную площадку в конце дня с фальшивой кровью на лице или огромной раной и заходила в продуктовый по дороге домой. Я поступала так, чтобы проверить публику, чтобы увидеть, как они отреагируют на раненую женщину. Никто не предлагал мне помочь. Ни разу. Они просто старались не смотреть мне в глаза и смотрели в пол. Это позволило мне глубоко проникнуть в невидимость обиженной женщины. Примечание для общества: всегда следует спрашивать, нужна ли женщине помощь, если, похоже, что ее обидели. Поступайте правильно. Будьте смелыми и будьте храбрыми.

Мне всегда нравилось проводить социальные эксперименты. Я думаю, что таков был мой способ держать в здравом уме и развлекать мой разум, который просто атрофировался в тот период. Я чувствовала, что мой ум умирал, и я не знала, что делать. Я слишком устала, была слишком одинока и слишком грустна, чтобы что-либо с этим делать.

Я взяла за правило не вмешиваться в мелочную политику съемочной площадки. Я думаю, иногда, когда люди слишком избалованы, они нагнетают обстановку – это заставляет их чувствовать, что что-то происходит, что-то происходит. Но у меня была настоящая драма, настоящие проблемы. Я отказывалась создавать искусственные проблемы, чтобы подарить себе ощущение собственной псевдоважности.

Только одна женщина-режиссер была нанята за все пять лет, и команда утопила ее. Сериал снимался о трех молодых женщинах, и за все время приглашение снимать получила всего женщина-режиссер. Но основная часть съемочной группы – мужчины, я думаю, даже не понимая, что они делают – просто выбивали почву из-под ног режиссера. Группа хихикала, когда она давала указания. Невообразимо, чтобы такое подпадало под определение «приятная рабочая обстановка». Я ужасно себя чувствую из-за того, что мало боролась за нее, но я не до конца понимала динамику того, что происходило. Мой персонаж был слишком занят разговорами с лепреконами, времени не хватило.

Каждый раз во время съемок, когда я говорила, что мне действительно нравится режиссер, если это был кто-то, не подпадающий под рамки, установленные Спеллингом, – не среднестатистический, белый мужчина из толпы, что случалось редко, он больше не возвращался. Если я говорила, что кто-то мне не нравится, они обязательно возвращались. Был один режиссер, с которым я горела желанием поработать, пока я не встретилась с ним. В тот день, когда он появился, шел мой четвертый, может быть, пятый год съемок, и сериал мог снимать сам себя. Машина катилась как по маслу.

Так что на первой репетиции дня, после прохода из точки А в точку Б, я вышла справа. Это не очень важное решение, и новый режиссер не дал никаких указаний относительно выхода вправо или влево. Но он взорвался. Он закричал: «Идиотка! Не переходи дорогу перед моей камерой! НЕ ХОДИ ПРЯМО ПЕРЕД МОЕЙ КАМЕРОЙ!» Он продолжал кричать. Человек сорвался. От его ора вибрировали стены. Я была в шоке. Он продолжал кричать и теперь начал обзывать меня. Сука. Идиотка. Сука.

Ровно за минуту до этого мы сказали «Доброе утро» друг другу. Было 7:30 утра, никто его не заткнул. Ни один человек в почти полностью мужской съемочной группе, ни один продюсер, ни заместитель режиссера. Мужчины, с которыми я работала на съемочной площадке годы. Почему? Потому что режиссер, пусть тридцать минут, был парнем, а я была молодой женщиной.

Я подумала, извини, я тебя, на хер, даже не знаю. Ты у меня дома. Но тебе так уютно, и ты так уверен в своем небосводе мужчин-режиссеров, что ты так будешь себя вести со мной? Я сказала продюсерам: «Я никогда большем не буду работать с этим человеком». Они заверили меня, что ему не позволят устно оскорблять меня.

Угадайте, кто вернулся через два месяца. Вот лишь маленькая песчинка среди режиссеров-крикунов, которых я терпела. Голливуд славится крикунами и уничижителями, и оскорбления сходят им с рук.

Я никогда не видела и не слышала, чтобы мужчина-актер подвергался насилию на съемочной площадке. В одно и то же время на любом рабочем месте кто-то делает то, что умеет, а другой подвергается издевательствам и террору; пришло время встать на защиту тех, кто вокруг. Если ты этого не сделаешь, придет твоя очередь, тебя будут стыдить, по тебе будут проходиться.