Капитолина Новоселова - Звезда Альтаир

— Василь-ака, вы знаете такого подпольного законника Ахмедшина?

— Он служит в аксакалах Кош-хауза? Косой, с бельмом?

— Да. Так вот, он вчера приходил в лавку Мирзо Бобораима, пира цеха Заргарон, и предложил дать губернатору выкуп за землю нашего квартала. Тогда, говорит, он оставит вас в покое и даст бумагу на владение этой землей. Бумагу от судьи, что ли…

— И велик этот выкуп? — спросил Вяткин.

— Мы подсчитали. Если продать все лавки квартала со всем их имуществом, то половину надо будет отдать генералу.

— Иначе говоря, генерал предлагает вам купить собственную землю?

— Да. Но не все из ювелиров и художников могут дать деньги. Многие просто пойдут нищенствовать. Богатые, конечно, лавок не закроют. Они найдут выход, а вся беда падет на головы беднейших.

— Ничего пока никому не платите. Я найду случай поговорить с ташкентским начальством генерала. Ясно вам?

— Да. Пока не платить! — Эгам-ходжа прижал правую руку к сердцу, левую далеко отставил в сторону и поклонился. — Благодарю!

Со стороны дороги послышались бубенцы экипажей, праздничный говор экскурсантов.

Когда полковник Назимов получил распоряжение о поездке в Самарканд, собралась к сестрам и его супруга Клавдия Афанасьевна. Она пожелала принять участие в экскурсии по городу и пикнике, который предполагали устроить в связи с поездкою за город.

Приподняв, чтобы не испачкать, свою серую тафтяную юбку, она не спеша сошла с подножки и остановилась, поджидая вторую даму, свою приятельницу из Ташкента, и сестричку Лизаньку.

Лизанька, одетая в белое в цветочках платье из муслина, резво выпрыгнула из коляски, и все в сопровождении Бориса Николаевича Назимова чинно двинулись к мужчинам.

Спустившись с холма, Василий Лаврентьевич приветствовал экскурсию: он узнал Лизу и все семейство Васильковских-Назимовых, улыбнулся, им и повел по холмам и оврагам Афрасиаба.

Началось волшебство. В воображении туристов на пустом месте вырастали кварталы жилых домов, дворцы правителей, крепости и замки. Шумели базары, кочевники, пахнущие кизячным дымом, полынью и ветром, на взмыленных конях врывались в этот воссозданный воображением художника город, грабили, уводили в полон, рушили и жгли…

Все были взволнованы. Только генеральша Мединская спокойно и уверенно шествовала по городищу, делая вид, что не замечает неудобств и терзаний бредущих по кочкам женщин. Наконец, Клавдия Афанасьевна ушла к коляскам, села в экипаж и с корзинками еды, самоварами и коврами поехала к ручью Оби-Машад, на берегу которого решили устроить завтрак, чтобы во второй половине дня посмотреть прохладные, провеваемые ветром каменные мавзолеи и мечети Самарканда.

В этом суматошном дне лучше всех себя чувствовала Лизанька. В простом платье, не боясь испачкать легких башмаков, она грациозно взбегала на отлогие холмы Афрасиаба, и ее нежные волосы горячий ветер сдувал к затылку, обнажая высокий лоб. Солнце золотило смуглую кожу и, словно на персике, на щеках ее проступал румянец, алый рот открывался в улыбке.

Все чаще и чаще взглядывал Вяткин на милое создание, а Лизанька под теплым взглядом Василия Лаврентьевича перескакивала с камня на камень, бежала впереди экскурсии.

И так она была здесь органична, что опять и опять дивился Вяткин сходству Лизы со статуэткой из посылки Кастальского. Дай глиняной статуэтке эти искристые агатовые глаза, нежный алый рот — и — Лиза!..

Наконец, мисс Хор, гостья из Ташкента, с облегчением вступила в тень. В кристальном родниковом потоке мыли зеленые гибкие ветки маджнунталы — ивы, сырой берег притягивал прохладой. Хотелось лечь во влажной тени — и забыться. Понятным становились представления Востока о рае, как о месте влажном, прохладном, где счастливые бездельники предаются неге и покою.

— Здесь невольно вспоминаешь, — сказал Вяткин, — емкое восточное слово «кейф». «Кейф» — это и отдых, и тень, и блаженство, счастье душевного покоя.

— Черт, — грассируя, заявил генеральский приспешник Жорж — этот мужлан умеет говорить удивительно красивые восточные вещи! — Он достал блокнот и записал фразу Василия Лаврентьевича, чтобы при случае ею блеснуть.

Едва расселись на разостланных коврах для завтрака, и сторож Областного Правления Турдыбай подал разогретые на вертеле котлеты, чайники чая, Клавдия Афанасьевна, окинув глазами общество, весьма встревоженно сообщила, что Лизы нет.

— Где же Елизавета Афанасьевна? Ее что-то нет?