Рой Кин - Рой Кин - Автобиография

должен был поехать в Иран, а сам притворился, что получил травму, чтобы только не играть за свою

страну». Теперь он вошел в раж.

«Ты знаешь, что это неправда, — ответил я. — Ты разговаривал с моим тренером, и ты знал, что я не

был в форме перед матчем с Ираном в Дублине. Ты же сам поблагодарил меня за то, что я приехал в

Дублин. Ты согласился, что 2:0 — отличный результат». Я был вне себя от ярости — он передергивал

факты: «Ты же знал всю правду. Ты лжец!»

В этом плохом фильме я должен был стать плохим героем. Я сидел и выслушивал самые невероятные и

гнусные обвинения. Я обвинялся в том, что симулировал травму. Нет, я не могу этого терпеть. От этого

обманщика. Маккарти выбегает на поле после нашей ничьей с Португалией в отборочном матче и

обнимает меня.«Просто постой со мной, Рой, пятнадцать секунд. Пусть нас сфотографируют вместе. Я

буду смотреться великолепно».

«Ты — гребаный козел. Я не считал тебя за хорошего игрока. Я не считаю тебя за хорошего тренера и я

не считаю тебя за хорошего человека. Ты — гребаный козел и можешь засунуть себе этот Кубок мира в

задницу. У меня нет к тебе никакого уважения».

«Если ты не уважаешь меня, я не думаю, что ты можешь играть в моей команде».

После этого я встал и вышел. Люди говорят, что с Алексом Фергюсоном так никогда нельзя

разговаривать. Неверно. Если бы Алекс Фергюсон обвинил меня в симуляции травмы, я бы сказал ему,

куда идти. Всю свою карьеру, включая матч с Ираном в Дублине, я провел много встреч, играя через

боль. Для меня самым серьезным обвинением, которое только можно было придумать, являлось то, что

я якобы симулировал травму.

Когда я пришел к себе в номер, то понял, что он получил то, что хотел. Это была подстава. Он

намеренно подначивал меня, ожидая ответной реакции. Унижение перед всеми игроками — то, что ему

было нужно. Может быть, даже он не ожидал такого.

Вскоре раздался стук в дверь. Стэн и Куинни. «Какого хрена нужно этим марионеткам?» — подумал я.

«Рой, мы не можем поверить в твои слова, мы не можем поверить в то, что произошло», — сказал

Куинн.

И снова Куинн: «Мы не можем поверить в то, что ты пропустишь чемпионат мира. Мы стоим за тебя».

«Спасибо, ребята, всего вам наилучшего», — сказал я, провожая их из комнаты.

Я еще тогда не знал, что они уже вместе с Маккарти дали пресс-конференцию перед тем, как зайти ко

мне и выразить свое сочувствие.

Пришел Алан Келли. «Рой, ты, по-моему, зашел слишком далеко, — сказал мне. Но затем продолжил:

— Ты имеешь право на свое мнение». Зазвонил телефон. Это был Майкл Кеннеди.

«Тебя только что выгнали», — сказал он.

«Господи, Майкл, как быстро распространяются новости». Было всего 8.15.

«Об этом говорится в новостном бюллетене».

«Что? Уже?» Я повернулся к Келлсу: «Все уже есть в новостях у нас дома».

«Да, — ответил он. — Мы провели пресс-конференцию — я, Стэн, Нэйл и Мик. Сразу же после

собрания. Мик попросил нас встать рядом с ним и поддержать его. Я высказал свое мнение. Возможно,

ты меня будешь презирать».

«Нет, Алан, у тебя есть право на свое мнение».

Вот и все.

Я позвонил в «Юнайтед». Я объяснил Энн Уили, которая взяла трубку, что мне нужно попасть домой

как можно быстрее.

Очередная глава в книге моей жизни закрыта. То, что я пережил перед чемпионатом мира, еще больше

заставило уважать клуб, за который я играл, еще больше помогло понять его величие. Я еще больше

сблизился с друзьями — старыми и новыми — и укрепил дружбу, которая была краеугольным камнем

моей жизни.

Какая бы то ни было возможность примирения была исчерпана, когда игроки сборной Ирландии

подписались под заявлением о том, что я не должен возвращаться в команду. Я буду только мешать. Я

могу только гадать о том, кто придумал это заявление. И кто заставил молодежь под ним подписаться.

Я надеюсь, что когда-то снова буду играть за сборную Ирландии. Но не с Маккарти. Как и я, он сам

выбрал свою дорогу. Наши мнения расходятся по принципиальным футбольным позициям, но он имеет

право на свой выбор, так же, как и я.