Р Гэдни - Говорит Альберт Эйнштейн

— Вам было страшно?

— А чего бояться? — Оппенгеймер стряхивает мизинцем пепел с горящей сигареты; Мими замечает, что от этой привычки на его пальце вырос бугорок.

Она спрашивает:

— Вы боялись, что бомба не сработает?

— Я боялся последствий, с которыми мы столкнемся, если она не сработает. Поймите одну простую вещь. Не сделать бомбу было невозможно.

— Это правда?

— В жизни трудно говорить правду. Правда зависит от случая. Подчас правда приходит неожиданным путем. Видите ли, правда и ложь иногда становятся синонимами. Но подлинная наука и технические решения дополняют друг друга. Если вы придумываете что-то действительно ценное, рано или поздно оно находит свое применение. А это уже высшее качество.

— Какое главное качество доктора Эйнштейна, я имею в виду то качество, которое исходит из его сердца?

Оппенгеймер глубоко затягивается своей сигаретой.

— Доброта и необыкновенная самобытность… ним-ним-ним… интеллектуальная, — говорит он. — Его понимание того, что ни один сигнал не может распространяться быстрее света. Его блестящая физическая концепция. Общая теория относительности. Открытие того, что световой луч будет искривляться в гравитационном поле…

Он смотрит вдаль.

— Просто быть рядом с ним — уже интересно. Он человек доброй воли по отношению к человечеству. Как бы лучше сказать? Ведь он абсолютно безвреден. Говоря одним словом, «ахимса» в переводе с санскрита — «не ранить, не делать больно». Изумительная наивность, ребяческая и очень упрямая. Христиане говорят: «Слава в вышних Богу, и на Земле мир, в человеках благоволение». А еще в бомбе и в уравнении… хум-хум-хум. Потом он написал письмо Рузвельту об атомной энергии. Я думаю, это было связано как с его терзаниями перед лицом нацистской напасти, так и с нежеланием кому-либо навредить. Но письмо ни на что не повлияло. Он не несет ответственности за все, что произошло впоследствии. Я имею в виду Хиросиму и Нагасаки.

— Все думают с точностью до наоборот.

— Может, и так.

— Получается, что ответственность лежит на вас?

— Может, и на мне. Ним-ним-ним. В любом случае Эйнштейн знает, что он не ответствен. Он непричастен к той высшей жестокости, воплощением которой является ядерное оружие. Эйнштейн открыл кванты: глубокое понимание того, что ни один сигнал не может распространяться быстрее света. Общая теория относительности до сих пор не проверена окончательно. О чем вообще можно говорить, если по достоинству мы смогли оценить открытие Эйнштейна лишь в последнее десятилетие. Я говорю об искривлении светового луча под действием гравитационного поля.

— С каким историческим персонажем вы могли бы его сравнить?

— С Екклезиастом.

— С Екклезиастом?

— Да. Он Екклезиаст двадцатого века. Еврейский Когелет, оратор, учитель, проповедник, который говорит нам, неизменно улыбаясь: «Суета сует, все суета».

— А как же вы… отец ядерной бомбы — как вообще получилось, что вы стали отцом этого чудовища?

— Когда вы видите что-нибудь технически аппетитное, вы устремляетесь вперед и делаете это, а спорить о том, что с этим делать, начинаете уж после того, как достигли технического успеха. Так же и с бомбой.

— Зачем сбросили бомбу и на Нагасаки?

— До сегодняшнего дня я не понимаю, зачем это понадобилось. О да, конечно, кое-кто действительно думает, что в Японии были фанатики, которые даже после Хиросимы отказывались признавать поражение. Количество жертв не укладывается в голове. А главное, точно никто не знает. Кто-то говорит, что в Хиросиме сто сорок тысяч погибших и сто тысяч числится пострадавшими, а в Нагасаки погибло семьдесят четыре тысячи и еще семьдесят пять тысяч пострадали от ожогов, травм и гамма-радиации. Излучение прожигало кожу до костей. Все между кожей и костью было мгновенно уничтожено. Знаете, как пахнет жженая человеческая плоть?

Мими наблюдает, как Оппенгеймер закуривает очередную сигарету.

Он говорит:

— А некоторые вроде бы искренне считают, что Нагасаки со всем его населением уничтожили, возможно, лишь для того, чтобы пригрозить пальцем Советскому Союзу, этакий жест холодной войны. Ну ладно. Почему бы тогда не узнать, что об этом думают дети, играющие на улицах Принстона?

— Думаете, они действительно понимают, что произошло?

— Почему нет? Есть такие дети, которым под силу решить некоторые из моих главных головоломок в физике. И знаете почему?

— Поведайте.

— Потому что они знают то, что я давно забыл. Давным-давно.