Йохан Кройфф - Моя жизнь

К апрелю 1996 года уже стало ясно, что впервые с момента моего прихода в клуб в 1988-м мы не выиграем никаких трофеев в сезоне. Меня вполне удовлетворяли шаги по обновлению команды, которые мы предприняли, но другие, негативные аспекты, касавшиеся всех игроков в целом, я принять не мог. Всё больше и больше информации утаивалось, а договорённости не соблюдались. Ситуация была крайне неприятная, и отношения ухудшались с каждым днём. Потом я внезапно прочёл в газете, что меня уволили, а Нуньес и Гаспар намереваются в скором времени представить Бобби Робсона в качестве моего преемника. Сюр какой-то. За несколько дней до этого у меня состоялся разговор с Нуньесом, мы обсуждали предстоящий сезон, и я сказал ему, что лично убедил Луиса Энрике перейти из «Реала» в «Барселону». Парень сделал это ради меня. Нуньес об этом знал, но молчал по поводу моего неизбежного увольнения.

Худшим во всей этой истории было, пожалуй, то, что меня временно заменял мой друг и правая рука «Чарли» Решак. Худшим потому, что на это он отреагировал так, словно это была абсолютно нормальная ситуация. Решак! Из всех людей именно он, человек, всегда оппонировавший Нуньесу в гораздо более жёсткой форме, чем я! На первой же своей тренировочной сессии он незамедлительно получил по шее за свои убеждения. Жорди отказался тренироваться под его началом. Всё тут же переросло в конфликт. В конечном счёте, было принято решение поставить Жорди в состав на домашний матч с «Сельтой» из Виго, чтобы не злить болельщиков. К счастью, это решение стало судьбоносным и оставило в памяти замечательные воспоминания: после того как «Барса» пропустила дважды и стала уступать 2:0, Жорди вместе с другими игроками приложил свою руку к камбэку, и игра была выиграна 3:2. Но самым лучшим во всём этом было то, что после победного гола он покинул поле, вынудив Решака аплодировать ему стоя. Когда матч завершился, Жорди объяснил свой поступок тем, что хотел предоставить болельщикам возможность отблагодарить своего отца.

И этот матч стал последним для Жорди в футболке «Барселоны».

Было грустно, что в «Барселоне», как и в «Аяксе», всё закончилось таким образом. В каком-то смысле я видел своей миссией изменение имиджа «Барселоны», который она приобрела за годы, имиджа богатейшего клуба, который никогда не играл в красивом стиле. Потому тот факт, что я был успешен в своей работе с клубом, не просто означал, что я добился поставленной цели, он также показал, что мои обязательства перед клубом касались далеко не только выполнения тренерской работы. Но самой серьёзной проблемой «Барселоны» был сам клуб. Там кругом политика. Это объясняет мою антипатию по отношению к цирку совета директоров, члены которого лишь прикрывались благодушными намерениями ради собственной выгоды, а сами при этом сводили клуб в могилу. Но в конечном итоге маски были сорваны. Так случилось в «Аяксе» с Хармсеном, та же участь постигла и Нуньеса в «Барсе». Я рад, что больше не участвую во всём этом.

Моя карьера очевидным образом очень повлияла на мою семью. У нас всегда были очень крепкие взаимоотношения, мы всегда старались не дать происходящему вокруг безумию как-либо затрагивать нас, но Данни, Шанталь, Сусиле и Жорди это давалось нелегко. Из всех моих детей больше всего происходившее отразилось на Жорди, но без этого давления он не стал бы тем достойным мужчиной, каким является сейчас. Почти все мои решения касательно моей профессиональной карьеры глубоко повлияли на жизнь моего сына. В 1983 году, когда я, будучи игроком, был вынужден покинуть «Аякс», он остался в Амстердаме, пока я мстил его клубу через «Фейеноорд». Когда несколько лет спустя я покидал «Де Мер» уже как тренер, ему вновь пришлось оставить свой клуб и своих друзей там. Но и после этого я продолжил влиять на его жизнь. Ведь в «Барселоне» окружающие продолжали твердить ему – как они уже делали это в Амстердаме, – что он играет в команде лишь потому, что он сын главного тренера.

Вот почему его дебют в составе голландской сборной и последующее участие на Евро-96 стало лучшим событием, какое только могло со мной случиться. Решение тренера сборной Гуса Хиддинка вызвать его в команду было принято им по собственной воле; я никоим образом не влиял на его выбор. Моя радость за сына достигла своего пика, когда на Евро в Бирмингеме Жорди забил свой первый гол в ворота сборной Швейцарии. В такие моменты в голове проносится целая вереница разных мыслей. Унижения, сплетни, разочарования, но, несмотря на это, он был там, на поле, в тридцати метрах ниже меня, сидевшего на трибунах, и своей игрой доказывал, что через всё это он прошёл и вышел невредимым. В такие моменты отцовская гордость не знает границ. У меня в жизни не так много эмоциональных моментов такого рода. Порой я чувствую, как по коже бегут мурашки, когда вижу, что кто-то показывает выдающуюся игру. Когда кто-нибудь просто играет неплохо, я не испытываю особых чувств, но если вижу, что человек способен выжать из себя сверх максимума, это сильно меня впечатляет – как, например, Эдвин Мозес, легкоатлет, выигравший более ста финалов подряд. Думаю, что это фантастическое достижение, невероятный успех. Ведь это очень по-человечески – пресытиться победами, когда ты так хорош и побеждаешь всех подряд. Но он всё же годами сохранял профессиональное отношение к делу и показывал мастерство мирового уровня: в среду он бежал лучше всех, а в воскресенье умудрялся улучшать показатель ещё немного. Если ты способен на такое, ты действительно велик, ты больше, чем просто спортсмен.