Йохан Кройфф - Моя жизнь

Я сам это пережил сначала в «Аяксе», а потом в «Барселоне». В обоих случаях всё начиналось замечательно: на авансцене были главным образом игроки и я, а совет директоров оставался в тени. Но продолжалось это недолго: они пытались вмешиваться в дела, имеющие отношение непосредственно к игре, и в итоге только мешали друг другу. Они сами провоцировали проблемы, в возникновении которых потом обвиняли меня. Строго говоря, в «Аяксе» напряжение чувствовалось с первого же дня. Мой американский опыт многому научил меня касательно того, какой эффект на игроков могут оказывать различия в доходах. К примеру, у Энди Долича, генерального менеджера «Вашингтон Дипломатс», я научился тому, как финансовые различия могут сказываться на отношениях в раздевалке команды и, как следствие, на результатах на поле.

По этой причине я всегда уделял много внимания зарплатам и бонусным выплатам, которые получали все мои игроки. Что же до меня, то я не был ни малейшим образом заинтересован в финансовой стороне вопроса, но в том, что касалось тренировки и развития своих команд, я был вынужден следовать определённым шаблонам. К примеру, нельзя было допускать того, чтобы у девятого по ранжиру игрока команды был более высокий доход, чем у третьего номера в списке, просто потому, что у девятого более толковый и опытный агент. Даже когда зарплаты сохраняются в тайне, игроки все равно узнают о цифрах, и это может спровоцировать напряжение и вызвать конфликтные ситуации в раздевалке. Вот почему я всегда хотел в точности знать, сколько зарабатывает каждый футболист команды, чтобы избегать такого рода неурядиц.

«Аякс» также породил и другую проблему. Чтобы следовать своей финансовой политике, клуб установил верхний лимит трансферной суммы, которую он будет запрашивать у других клубов при продаже игроков. Казалось, что всё хорошо и схема работает – по крайней мере в краткосрочной перспективе, – но в 1987 году, когда итальянский «Милан» возглавил Сильвио Берлускони и рынок начал заполняться деньгами, появились первые проблемы. Со своей политикой ограниченных трансферных сумм «Аякс» оказывался в невыгодном положении, в отличие от своего главного конкурента, ПСВ из Эйндховена. Они получили от «Милана» в десять раз больше за Руда Гуллита, чем «Аякс» за Марко ван Бастена. К тому же очень мало голландских клубов разделяло такой подход «Аякса» к трансферам. Пока наш лучший игрок покидал клуб за скромную компенсацию, мы искали ему замену в Эредивизи и вынуждены были платить за него сопоставимую сумму. В такие моменты мой язык становился главной проблемой. Я сразу же высказывал совету директоров всё, что думал о них, и сделал их ответственными за подрыв благополучия команды. Друзей мне это не добавило.

Итак, выиграв Кубок обладателей кубков в 1987-м, я оказался в замечательной ситуации. У нас был целый ворох возможностей для роста в «Аяксе», но менеджмент клуба душил их на корню. Я не один раз предлагал Ван Эйдену пройти обучение у Энди Долича. Это помогло бы как ему, так и «Аяксу». Но совет директоров не принял мои слова всерьёз и никак на предложение не отреагировал.

После этого трансферный рынок окончательно обезумел. Ван Бастен ушёл в «Милан» за сущие гроши, а я долгие месяцы следил за прогрессом игрока «Ковентри» Сирила Реджиса, физически мощного бомбардира с харизмой, который всё ещё пребывал на пике формы. «Ковентри» хорошо продвигался по сетке Кубка Англии, и мы хотели действовать быстро, пока его трансферный ценник не взлетел до небес. Прошёл месяц, а «Аякс» даже не вступил в предметные переговоры. «Ковентри» выиграл Кубок Англии, Реджис стал звездой турнира, и мы уже не могли предложить ему выгодные условия.

Тем летом 1987 года сорвалось ещё немало трансферов, потому что клуб всякий раз слишком долго тянул. В конечном счёте один из моих игроков, Арнольд Мюрен, подбросил мне информацию, что ирландец Фрэнк Стэплтон доступен для трансфера. Они с Мюреном вместе выступали за «Манчестер Юнайтед», и Стэплтон запомнился мне как очень классный бомбардир. Он ничего не стоил, потому что продолжал восстанавливаться после травмы. Вот как мне приходилось получать игроков в свою команду.

Последней каплей стал наш провал в переговорах по переходу Раба Маджера. Он только что выиграл Кубок чемпионов в составе «Порту», забив в ворота «Баварии» гол роскошным ударом пяткой (в том матче португальцы победили 2:1), а кроме того, он лично общался со мной. Я узнал, что он большой мой поклонник и что он давно мечтал поиграть под моим руководством. Дело было не только в этом, но ещё и в том, что в его контракте была прописана сумма отступных, ограничивавшая его трансферную стоимость 800 тысячами долларов США. Так как клуб провалил все предыдущие переговоры, я сам провёл первый раунд переговоров с «Порту». Быть может, я не слишком удачно это сделал, но ни в ком другом уверенности у меня не было. Только после того, как наше вербальное общение закончилось, я ввёл в курс дела совет директоров и директора. Существовала устная договорённость о том, что слухи о грядущем трансфере никоим образом не должны просочиться в прессу до того, как состоится матч за Суперкубок УЕФА между «Аяксом» и «Порту», запланированный на следующую неделю. Португальцы очень на этом настаивали. Суперкубок был важным призом, на их взгляд, и они не хотели, чтобы сложилось впечатление, что они готовы отдать его просто так, совершая этот трансфер.